Долгий путь к маленькой сердитой планете - стр. 20

Аандриска оказалась права. Как выяснилось, каюта Розмари приткнулась в углу верхней палубы. Единственным предметом обстановки был громоздкий аппарат, встроенный в дальнюю стену, в котором размещались ящики, крошечный шкаф и маленький закуток, служивший койкой. Однако спартанское убранство смягчалось несколькими человеческими штрихами (или, наверное, штрихами разумных видов, предположила Розмари). На койке, застеленной ворсистым одеялом, громоздилась куча разноцветных подушек, преобразующих ложе отшельника в уютное гнездышко. Занавески, упомянутые Киззи, были из ткани с узорами из цветов – нет, не из цветов, а медуз. На вкус Розмари, рисунок был чересчур пестрым, но она не сомневалась в том, что скоро к нему привыкнет. На соседней стене в горшке с гидропоникой росло какое-то растение с каплевидными листьями. Рядом с ним висело зеркало, на котором красовалась распечатанная записка: «Добро пожаловать домой!» Это было самое крошечное, самое простое, самое скромное жилое помещение, какое только когда-либо видела Розмари (номера в убогих гостиницах в космопортах не в счет). Однако в данных обстоятельствах оно показалось ей идеальным. Лучшего места начинать все сначала невозможно было представить.

День 130-й, стандартный год ГС 306

Слушая нудную болтовню Йоси, Эшби вымученно улыбнулся. Этот человек ему никогда особо не нравился. В нем самом не было ничего плохого, но вот звезды – Йоси мог говорить о них целыми днями напролет. Начнем с того, что донесение в транспортное управление – это пустая формальность, устное подтверждение того, что Эшби не собирается пробивать пространство, не принадлежащее ему. Уж он-то как никто другой понимал необходимость отмерить семь раз перед тем, как один раз отрезать, однако Йоси неизменно удавалось превратить простой вопрос «У тебя есть полетный план? Ну хорошо, в таком случае счастливого пути!» в часовой разговор.

Пиксели, изображающие лицо Йоси, слегка дрожали, что являлось следствием затухания сигнала. Закатав длинные рукава, Йоси помешал в кружке мек – холодный, отметил Эшби, как это принято у хармагиан. Он с трудом удержался, чтобы не закатить глаза при виде этого тщательно срежиссированного фарса. Холодный мек, одежда в аэлуонском стиле, поставленное центральное произношение, в котором, если хорошенько вслушаться, до сих пор чувствовались марсианские интонации. Непременная амуниция чиновника, пытающегося изобразить, будто он обладает таким же влиянием, как и могущественные виды вокруг. Эшби не стеснялся своего происхождения – как раз наоборот, – но его раздражал вид человека, обладающего чересчур высоким самомнением.