Долгая Прогулка. Бегущий человек - стр. 61
– Ни мыслью, ни словом, ни делом не согрешу, – задумчиво произнес Макврайс.
Гаррати пожал плечами:
– Думай как хочешь.
– У тебя один шанс из ста, что ты не в последний раз помашешь сегодня своей девушке, – просто сказал Мак-врайс.
– Уже один из семидесяти трех.
– Тоже не так много.
Но хорошее настроение не изменяло Гаррати.
– У меня такое чувство, что я могу идти вечно, – сказал он мягко. Двое ходоков, услышав его, поморщились.
Они прошли мимо круглосуточной заправочной станции, и ночной дежурный вышел из будки, чтобы помахать им. Почти все Идущие помахали ему в ответ. Дежурный прокричал особое приветствие Уэйну, 94-му номеру.
– Гаррати, – тихо окликнул его Макврайс.
– Что?
– Я не могу перечислить всех, у кого билеты. А ты можешь?
– Нет.
– А Баркович?
– Нет. Он впереди. Перед Скраммом. Видишь?
Макврайс всмотрелся:
– А, да. По-моему, вижу.
– Стеббинс по-прежнему сзади.
– Я не удивлен. Интересный парень, правда?
– Да.
Они замолчали. Макврайс глубоко вздохнул, снял с плеча рюкзак, достал оттуда несколько миндальных печений, протянул одно Гаррати. Тот взял.
– Скорей бы все кончилось, – сказал он. – Так или иначе.
Они молча съели печенье.
– Наверное, мы уже прошли полпути до Олдтауна, – сказал Макврайс. – Прошли восемьдесят, и восемьдесят осталось. Как думаешь?
– Да, должно быть, так, – ответил Гаррати.
– Значит, дойдем только к ночи.
От слова «ночь» у Гаррати по коже поползли мурашки.
– Да, – сказал он. И вдруг резко спросил: – Пит, откуда у тебя этот шрам?
Макврайс непроизвольно дотронулся до шрама на щеке.
– Долгая история, – отмахнулся он.
Гаррати пристально посмотрел на него. Волосы его свалялись и спутались от грязи и пота. Измятая одежда висела мешком. Лицо побелело, глаза налились кровью, и под ними обозначились круги.
– Дерьмово выглядишь, – сказал он и вдруг от души рассмеялся.
Макврайс усмехнулся:
– Ты, Рей, тоже, честно говоря, не годишься для рекламы одеколона.
Они рассмеялись, и смеялись долго и истерично, обнимали друг друга, стараясь в то же время продвигаться вперед. Не самый плохой способ завершить эту ночь. Дело закончилось тем, что оба схлопотали по предупреждению. Тогда они умолкли, перестали смеяться и занялись главным делом дня.
Размышлять, подумал Гаррати. Вот главное дело дня. Размышлять в одиночестве, ибо не важно, будет рядом с тобой кто-нибудь в этот день или нет; в конечном итоге ты один. Казалось, мозгу необходимо преодолеть столько же миль, сколько отшагали ноги. Мысли приходят, и нет никакой возможности от них избавиться. Интересно было бы знать, о чем думал Сократ уже после того, как принял цикуту.