Долгая дорога домой - стр. 2
Но в то же время была и солидарность коллег – писатели, знакомые и нет, письменно и устно высказывали слова поддержки и утешения: Алесь Адамович, Виктор Астафьев, Микола Бажан, Григорий Бакланов, Юрий Бондарев, Рыгор Бородулин, Янка Брыль, Геннадзь Буравкин, Анатоль Вертинский, Даниил Гранин, Аркадзь Кулешов, Кайсын Кулиев, Михась Лыньков, Иван Мележ, Виктор Некрасов, Пимен Панченко, Сергей Смирнов, Константин Симонов, Александр Солженицын, Владимир Тендряков…
«Сегодня ночью дочитал “Мертвым не больно”. Не могу сказать, как ты мне близок, как хочется обнять тебя, поблагодарить. Да, им уже не больно. Но боль за них, живущую в нас, быть может, сильней всех выразил ты…» – писал Григорий Бакланов. А Виктор Некрасов – тот самый Некрасов, с чьей повести «В окопах Сталинграда» и ведет отсчет правдивая литература о минувшей войне, – признавался в одном из писем: «Мы с Вами не знакомы, но после последней Вашей вещи и всего, что вокруг нее произошло, мне кажется, что мы знакомы уже тысячу лет…»
И тут особо, конечно, следует вспомнить Александра Твардовского, который не только взял на себя смелость напечатать в «Новом мире» те самые «крамольные» повести, но в наиболее драматичные для Василя Быкова дни провидчески написал ему: «Все минется, а правда останется». «Это было утешение, и я с радостью принял протянутую мне руку поддержки, тем более такую руку! – вспоминал впоследствии Быков. – Как при вспышке молнии во тьме, явственно обнаружился ориентир, который я, ослепленный и растерзанный, готов был потерять в громыхании критических залпов. Он дал мне возможность выстоять в самый мой трудный час, пошатнувшись, вновь обрести себя и остаться собой».
Обо всем этом и многом другом и рассказывается в этой книге. И хотя автобиографичные моменты присутствуют в той или иной степени в большинстве произведений Быкова, но вот эта последняя книга, «Долгая дорога домой», вне сомнений, самая исповедальная. Может, еще потому, что написана на склоне лет и на чужбине.
Шел заключительный акт быковской драмы – в 1998 году писатель покинул Беларусь, где его жизнь становилась все невыносимей. Финляндия, Германия, Чехия – эти страны дали пристанище тому, кого европейская критика называла современным Достоевским и последним, после смерти Генриха Бёлля, классиком европейского экзистенциализма. Со стороны немолодого человека, прожившего в условиях несвободы тоталитарной страны, это был, должно быть, не только мужественный поступок, но и вызов системе. До Быкова на подобное никто из белорусских литераторов не отваживался – в СССР даже временный отъезд из страны расценивался как предательство. И хотя писателя в 1960-е годы, как потом Солженицына, выдавливали из страны, он, однако, остался. Теперь же, на рубеже столетий, Быкову было суждено прожить вдали от дома почти пять лет. В Минск он вернулся, зная о своем смертельном диагнозе. И хотя был обратный билет в Прагу, никуда уже не поехал.