Долг ведьмы - стр. 98
– Мама-а! – завопила Ирка, когда пчелиный рой с гулом ринулся к ней, облепил шею и грудь. Тык-тык! – крохотные пчелиные жала вонзались в материю, оставляя вокруг неглубокого выреза микроскопические золотые отметинки. Ирка вывернула голову, пытаясь разглядеть тончайший, почти невидимый узор. Ей с силой повернули голову обратно:
– Потом посмотришь! Руки так! – Руки задрали, как крылья, и прямо вокруг них начали выплетаться узкие рукава, тут же расплелись и сменились на широкие, потом снова на узкие. Щекочась лапками, пчелы ползали по запястьям. Подол Танькиного платья был пушистым от облепивших его пчел.
– Никакого подкроя, ни единого шва – только босоркани-паучихи сплетут тебе цельное платье! Не хуже того плаща, да-да! А змею – нет! – вдруг резко выкрикнула босорканя, замирая с переброшенным через плечо кружевным полотнищем. – Пусть ему его управляющий носки плетет, вот! – И она снова накинулась на Ирку, опутывая ее нитями. – А мы уйдем, да! К его Матушке-Владычице уйдем, в Змеевы Пещеры – нас давно приглашают! К Вереселень Роригу уйдем – босоркани всем нужны!
– Постойте! Айт совершенно не виноват! В прошлый раз… это был вообще не он! Это его брат Тат! Ой! – Ирку снова дернули, волосы перекинули ей на грудь, полностью занавесив лицо, а по лопаткам забегали крохотные мохнатые лапки.
– Ленту? Она же совсем юная – первый бал, да-да! Конечно, ленту! Не виноват? Нет! Тогда не пришел, сейчас не пришел? Плащ свой… твой… нам доверил – после такого мы разве чужие? Пришел, объяснил, рассказал – он, не он… Брат? Тат? Да, нет?
– Ну он же почти голый, Айт… Не может же он в таком виде… – пробубнила Ирка из-под собственных волос.
– Нет! – резкий выкрик босоркани заставил снующие по Иркиному телу мохнатые лапки остановиться. – Ни кусочка, ни клочочка, ни шерстинки, ни ворсиники – нет-нет-нет! – Пестрые ткани, узорчатое кружево, серебро и золото тесьмы, шелковистые ленты и черно-желтые пчелки – все понеслось вокруг Ирки в неостановимом хороводе, закрывая от нее пронзительно стрекочущих босоркань. – Тебе платье спрядем, подружке платье соткем, а змею – нет-нет, ни сейчас, ни завтра в обед! Нет! – Вихрь тканей и кружева опал к Иркиным ногам, закрывая подиум, пол, валами вздымаясь у стен. – Пусть сам приходит! Как хочет!
– Мы обиделись! Да-да, сильно обиделись! – ворчали босоркани, расползаясь по своим лавкам и волоча за собой смотанное кружево, клубки ниток, пластины с драгоценными пуговицами.
– Через парадный ход выйдешь? Могу через черный выпустить, а то там управительский журавль ждет, – равнодушно поинтересовалась босорканя.