Долг ведьмы - стр. 4
Повесив мокрую куртку на крючок, сестра направляется в ванную, я следую за ней, пытаясь уловить в жёстких, холодных, словно две льдинки, глазах хоть толику тепла, снисхождения ко мне. Хоть малую долю радости возвращения домой. Но дверь закрывается перед самым моим носом. Шумит вода, бьющаяся о железные стенки ванны. Сестра пьяно вопит какую-то фривольную песенку, демонстрируя свою независимость и пренебрежение ко мне. С тоской окидываю убогие выцветшие обои прихожей, жёлтые, в ржавых потёках потолки. Полька, наверняка, всё это ненавидит, считает меня рохлей и тряпкой, раз не могу найти жильё получше, мечтает о более богатой и красивой жизни, в которой на ужин креветки или какие-нибудь кальмары, а не опостылевшие пустые макароны, на плечах шуба из горностая, а не видавший виды потёртый пуховик, и мупы, на каждой полке, умные, никогда не устающие, так здорово облегчающие скучный домашний труд.
Какой же промозглой, неуютной и серой выдалась эта осень. В нынешнем году не было ни золотых солнечных деньков, ни утешительного приза –бабьего лета. Вслед за летним зноем резко и бесцеремонно ворвались пронизывающий ветер, серость и ледяные нудные дожди.
И когда отопление дадут, ведь обещали же? Конечно, за коммунальные услуги платить больше придётся, но, зато, не нужно будет цеплять на себя сто одёжек, а просыпаясь по утрам на работу, ёжится от сырого, пробирающего до костей осеннего холода.
Правильно, Илона, думай о ценах на коммунальные услуги, о холоде, о злой осени, о чём угодно, кроме того, что сестра скажет тебе, когда выйдет из ванной. Думай о работе, о порванных ботинках, о пальто, которое нужно будет отнести в химчистку, иначе, ты сойдёшь с ума, закричишь, забьёшься в безобразной истерике.
Дверь распахивается резко, ударяясь о стену. Полина вылетает из ванной, отталкивая меня со своего пути, не оценив ни моих ожиданий, ни скрещённых рук на груди, ни многозначительного взгляда.
– Полин, – начинаю я, семеня за ней следом. – Давай поговорим.
А подбородок дрожит, трясутся пальцы, в животе ворочаются ледяные глыбы. И, почему-то, именно сейчас я понимаю, что наш сегодняшний разговор окажется роковым, переломным. Либо примирение и продолжение нашей сказки о двух сёстрах, либо её окончательный уход к этому Тимоше, будь он неладен. Господи, только бы не оплошать, не оступиться, не сделать ошибку!
– Говори, – милостиво разрешает сестрица. На лице полное равнодушие, в голосе стужа.
Полинка растягивается на диване, закидывает руки за голову. Пахнет пирогом, парафином плавящихся свечей. Острые языки пламени продолжают свой бесполезный, нелепый танец, отражаясь на поверхностях бокалов, бутылочном стекле, старинном хозяйском зеркале, в неприязненном взгляде сестриных глаз.