Долг ведьмы - стр. 23
Нам приказывают остановиться напротив огромного здания, мрачного, монументального, отталкивающего своей строгостью, к массивным дверям которого, ведёт чёрная чугунная лестница, охраняемая клыкастыми волками, так же вылитыми из чугуна. За монументальной чёрной громадой, виднеются ещё пара корпусов, поскромнее, из обычного белого кирпича, скорее всего, жилые постройки.
– Приветствую вас в стенах магической академии Конгломерата, господа студенты.
Худощавый, сгорбленный старик стоящий на самой верхней ступени на фоне здания, кажется и вовсе крошечным. Смуглая с желтизной кожа его лица и рук контрастирует с белоснежной копной седых волос и длинной, доходящей до пупка, бородой. И вроде бы, старик, как старик, ничего особенного, много таких в поликлиниках обитает, но от этого деда веет какой-то необъяснимой мощью, разрушительной энергией, властью, впрочем, как и от куратора Молибдена. Звери, оба. Вот только куратор – зверь молодой, амбициозный, тщеславный, а старик- мудрый, хитрый и опытный.
– Моё имя Иосиф Рудольфович, но обращаться ко мне вы обязаны: Ректор Крабич.
Голос старика, похожий на скрип несмазанных ржавых петель, вгрызается и увязает в стене горячего воздуха.
– Надеюсь, ваш куратор рассказал вам и о правилах поведения, и о важности хорошей учёбы, и о вашем долге перед родиной. И помните, до диплома доживают не все. По сему, забудьте всё, что осталось на материке, кем вы были, о чём мечтали, к чему стремились. А прекрасных дам хочу предупредить ещё об одном, предохраняйтесь, если не желаете отправиться в местный крематорий. Теперь у вас другие задачи и другие цели – сохранить свою жизнь и получить диплом. Всё зависит только от вас.
Взгляд цепких, узких, как у лисы, глазок скользит по широкоплечей фигуре Молибдена, а потрескавшиеся губы растягиваются в подобии улыбки.
– А я лишь, могу предоставить вам комфортабельные номера в студенческом общежитии, горячие обеды в столовой и живописный пляж, где вы сможете расслабиться после учебного дня. С расписанием познакомитесь чуть позже.
Слова ректора звучат настолько буднично, настолько просто, что во мне всё опускается. Чудится, что сердце со всего размаха ухнуло вниз. Всё! Это надолго, это на всю жизнь, разумеется, если я ещё умудрюсь выжить. Своими надтреснутыми сухими словами, старик ставит печати, утверждая окончательную и бесповоротную нашу принадлежность академии и этому острову.
Никто не говорит не слова, пока старик медленно спускается к нам по лестнице. И эта его медлительность не вызывает ни жалости, ни желания помочь. О нет! Ректор демонстрирует никак не стариковскую немощь, а как раз- таки наоборот, свою неограниченную власть над нами.