Долг ведьмы 2 - стр. 8
А за день до выписки, ко мне вновь подошла моя лечащая врач. Таких женщин обычно называют сухарями. Нет в подобных дамах ни мягкости, ни нежности, прямые, жёсткие, решительные, обладающие грубыми голосами и безапелляционным тоном. Вот и моя доктор Нина Ивановна была такой.
– Тебе негде жить, – припечатала она, усевшись рядом с моей кроватью. – Завтра приедет муж, отвезёт тебя в деревню к моей бабке. Ей нужна помощница по хозяйству. Зарплату будем высылать раз в месяц.
К счастью, добрая женщина не стала пытать, откуда я, кто мои родственники, почему попала в больницу без документов. Хотя, в те дни, даже если бы в палату вошла инквизиция, я бы, наверное, и ухом не повела, настолько мне была безразлична реальность за пределами моего кокона.
Муж врачихи приехал поздним вечером, когда отделение готовилось ко сну. Мне на плечи набросили какой-то видавший виды пуховик, обмотали голову шерстяным платком, велели сунуть ноги в валенки на два размера больше, вывели через чёрный ход, посадили в кабину, припаркованной неподалёку фуры, и отправили в неизвестность. Я отрешённо смотрела, как здание больницы, освещённое холодным светом фонарей, остаётся позади, как проплывают мимо коробки многоэтажек, заиндевевшие тополя, нарядные будки ночных киосков, пустые трамвайные остановки, и не чувствовала ничего, ни сожаления, ни тревоги. Во мне поселилось вязкое, безвкусное и бесцветное равнодушие. И даже если бы водитель фуры, молчаливый, коренастый, пропахший табаком мужичок, схватил меня за горло, приставив нож, я бы не удивилась и не напугалась.
Заснеженные полотна полей сменялись, укрытыми серой дымкой перелесками, суетливые города, деревеньками, мглистые дни, бурыми ночами. А я, то погружалась в зыбкую, не приносящую ни облегчения, ни бодрости, дрёму, то выныривала в душную, насквозь пропитанную духом сигарет, растворимого супа и крепкого мужского пота, реальность. Большие, натруженные руки на руле, урчание мотора, грязная игрушка-брелок на лобовом стекле. Горячий кофе из термоса, закусочные на автозаправках, выгрузка каких- то ящиков, то в одном городке, то в другом, мурлычущее радио. Мы ехали, ехали, ехали, и не было тому пути конца. Мужчина молчал, я тоже, и каждого из нас это устраивало. День изо дня дорога становилась хуже. В последний день нашего путешествия фура увязла в снегу, и нам пришлось выйти и идти пешком до деревни через густой еловый лес. Снежинки залетали под платок, норовили проникнуть за шиворот, ноги вязли в рыхлой белой каше, от мороза перехватывало дыхание. И мне хотелось лишь одного, погрузиться в рыхлую снежную перину и забыться вечным сном. Но чья-то настойчивая крепкая рука тянула меня вперёд.