Доктрина спасения - стр. 55
– Трааги – сортирные работы. По возвращению. Декады хватит, думаю.
– Но, капитан Ном…
– Полторы декады, – скучающим голосом произнес саррус.
– Слушаюсь!
Они продолжали зубоскалить – к веселью подключились и те, кто успел хватко ограбить неизвестного рыцаря, а я шумно вздохнула и снова уселась на дно телеги, обхватив руками колени.
– Он еще хороший, – шепнула Чака, подбираясь ко мне. Скрипнув, телега снова нехотя поехала вперед.
– Кто?
– Ном. Самый вменяемый из всей красноперой толпы.
– Ну, учитывая, что большинство из них – местные… – покачала головой я.
– Это как-то влияет на твое мнение? – поинтересовалась Игла.
– Скажем так… традиции здесь резко отличаются от того, что я привыкла видеть. И с более высокой вероятностью уроженец Ургахада окажется способным на милосердие и благородство, чем большинство местных ублюдков.
– Сложно уследить, – нахмурилась узколицая. – То есть, ты считаешь нас более жестокими и подлыми, чем ургахадцев? Весь народ?
Чака рассмеялась – визгливо, неприятно. Вообще, у нее не самый мелодичный голос на всем Кихча, как и у меня.
– Кого «нас»? Очнись… ты закована в цепи и едешь неизвестно куда. Скажи нечто подобное стражам, и они запинают тебя до полусмерти, наивный ребенок. Никаких «нас» нет!
– Или есть, – глухо проговорила Раэ. Чака не сдавалась:
– Прости, я ослышалась?
– Йилаан не виновата, что родилась здесь. Никто не может выбрать место своего рождения. Ни великие маги, ни мудрые провидцы… никто. И порой все, что остается у тебя – гордость за величие своей страны. Каким бы путем это величие не пришло. Конечно, людям вроде тебя это вряд ли под силу понять, – с последними словами холодный взгляд пронзил меня, словно какой-нибудь Ледовый Шип или еще что пострашнее.
Я скривила рот в ухмылке:
– В чем-то ты права, голубоглазка. Я – обломок корабля, что знай себе дрейфует по волнам океана. И мне совершенно безразлично, какой корабль для этого потерпел крушение.
– Как ты меня назвала? – бесстрастно спросила Раэ.
– Голубоглазка.
Чака хихикнула и прикрыла рот рукой, словно прося прощения. Игла отвернулась в сторону, будто сейчас должно было произойти что-то ужасное.
– Тот, кто не имеет родины, никогда не поймет того, у кого она есть. Ты ведь знаешь, что с меня снимут железо по прибытию – куда б мы ни ехали. Не боишься?
– Чего? – притворно удивилась я. – Я ведь не оскорбляла ни твою честь, ни твою родину. А глаз у тебя и в самом деле голубой.
Раэ будто бы смахнула с лица вуаль злости, которая начала проступать в течение нашей маленькой пикировки, и кивнула. Великолепный самоконтроль. Поучиться бы, да только я с каждым словом все дальше от возможности поговорить с ней по душам.