Доктор Торндайк. Око Озириса - стр. 30
– Страшное открытие в Сидкапе!
Я сердито повернулся – в Лондоне крик уличного мальчишки, продающего газеты, производит впечатление удара по лицу, – но надпись на желтом постере, который он держал в руках, заставила меня сменить гнев на любопытство.
«Ужасное открытие в водном салате!»
Пусть педанты это отрицают, но в «ужасном открытии» есть нечто привлекательное. Оно намекает на трагедию, на тайну и на романтику. Оно обещает внести в нашу серую банальную жизнь элемент драматизма, без которого, как без соли, нельзя наслаждаться существованием. К тому же «водный салат»! Такой безыскусный фон словно подчеркивал ужас открытия, каким бы оно ни было.
Я купил газету и, сунув ее под руку, пошел в больницу, обещая себе мысленный пир из водного салата, но, открыв дверь, увидел полную женщину пестрой и прыщавой наружности, приветствовавшую меня громким стоном. Это была леди из угольного магазина на Флер-де-Лис Корт.
– Добрый вечер, миссис Джаблетт, – сказал я, – надеюсь, вы пришли не из-за себя.
– Из-за себя, – ответила она, вставая и уныло следуя за мной в помещение для консультаций. Я усадил ее в кресло для пациентов, сам сел за письменный стол, и она продолжила: – Дело в моих внутренностях, доктор.
Это заявление не отличалось анатомической точностью, оно только указывало на то, что не нужно обращаться к специалисту по коже. Соответственно я ждал разъяснений и думал о водном салате, а миссис Джаблетт выжидающе смотрела на меня тусклыми водянистыми глазами.
– А, – сказал я наконец, – дело в ваших… хм… внутренностях, миссис Джаблетт?
– Да, и в голове, – ответила она с громким вздохом, наполнившим помещение запахом неподслащенной выпивки.
– У вас болит голова?
– Иногда хронически, – пожаловалась миссис Джаблетт. – Как будто она открывается и закрывается, открывается и закрывается, а когда я сажусь, мне кажется, что я лопну.
Живописное описание ее ощущений – не совсем соответствующее фигуре – объяснило мне природу ее страданий. Сопротивляясь легкомысленному желанию заверить ее в прочности кожного покрова человека, я рассмотрел ее случай в подробностях, деликатно избегая упоминания о неочищенном напитке, и наконец отправил ее, приободрившуюся и сжимающую бутылочку содового напитка с висмутом из обширных запасов доктора Барнарда. Затем решил познакомиться с «ужасным открытием», но не успел раскрыть газету, как пришел еще один пациент (на этот раз «закрытое импетиго», поразившее младшее население Феттер Лейн), а потом еще один, и так на протяжении всего вечера, так что я совершенно забыл о газете. И только когда я очистился от вечерних консультаций с помощью горячей воды и щетки для ногтей и уже собирался садиться за скромный ужин, вспомнил о газете и достал ее из ящика в столе помещения для консультаций, где ее нельзя было увидеть. Я удобно раскрыл газету и, прислонив ее к кувшину с водой и ужиная, прочел отчет.