Доктор Торндайк. Красный отпечаток большого пальца - стр. 26
Вы должны знать, что с мы Рюбеном до шести месяцев назад проводили вместе много времени, хотя поймите: мы только друзья. Но ведь мы почти как родственники, так что в этом ничего не было. Рюбен изучает древнее и средневековое искусство, которое меня тоже интересует, поэтому мы вместе посещали музеи и галереи и получали большое удовольствие, сравнивая свои впечатления.
Примерно шесть месяцев назад Уолтер отвел меня в сторону и спросил, есть ли какое-то взаимопонимание между Рюбеном и мной. Мне этот вопрос показался бестактным, но я ответила ему правду: что мы с Рюбеном друзья и ничего больше.
– В таком случае, – сказал он, выглядя очень серьезным, – советую вам не видеться с ним так часто.
– Почему? – естественно, спросила я.
– Потому, – ответил Уолтер, – что Рюбен бессовестный дурак. Он болтал с друзьями в клубе и сказал, что молодая леди со средствами и положением охотится за ним, но что он, будучи благородным философом, борется с искушением, которое не преодолел бы обычный смертный, и не реагирует на ее лесть и финансовую притягательность. Я только намекаю для вашей пользы, – продолжал он, – и надеюсь, дальше это не распространится. Не нужно сердиться на Рюбена. Лучшие молодые люди часто ведут себя как ослы. И я уверен, что его слова преувеличили в передаче; но я решил, что лучше вас предупредить.
Как вы понимаете, этот рассказ меня очень рассердил, и я захотела сразу же поговорить с Рюбеном. Но Уолтер не разрешил мне: «Нет смысла устаивать сцены». Он сказал, что предупредил меня строго конфиденциально. Что мне оставалось делать? Я пыталась не обращать внимания на его слова и обращаться с Рюбеном, как раньше, но обнаружила, что это невозможно: слишком глубоко поражена моя женская гордость. Но в глубине души я понимала, что неправильно так о нем думать, не давая ему возможности оправдаться. И хотя это было очень не похоже на Рюбена в одних отношениях, в других похоже: он всегда очень презрительно отзывался о тех, кто женится ради денег. Я оказалась в затруднительном положении и до сих пор остаюсь в нем. Что, по-вашему, я должна была сделать?
При этом вопросе я в замешательстве потер подбородок. Можно не говорить, что мне очень не понравилось поведение Уолтера Хорнби и хотелось упрекнуть прекрасную спутницу: не стоило верить тайным наветам кузена Рюбена; но, очевидно, я не вправе судить об этом.
– Мне кажется, – произнес я после паузы, – что либо Рюбен говорил недостойно и лживо о вас, либо Уолтер его сознательно оклеветал.
– Да, – сказала она, – это верно, но какая альтернатива кажется вам более правдоподобной?