Доктор Кровь - стр. 15

. Шея слева тоже была изгрызена в лохмотья: удивительно, как еще не была задета сонная артерия. Впрочем, если бы Artheria carotis communis была бы повреждена, то вампирочка вряд ли добралась бы ко мне, даже в таком плачевном виде. Лицо у моей ночной гостьи тоже было серьезно изукрашено. Вампирша наверняка воспользовалась чарами, все полночные охотники – превосходные гипнотизеры, а женщины – в особенности.

Начинаю чистить и шить раны, края рваные, в нескольких местах вырваны клочья мяса. Ну да ничего: мясо нарастет.

Начинаю, как всегда, с самого опасного – осторожно сшиваю поврежденные мышцы шеи. Грудино-ключично-сосцевидная мышца изорвана так, словно в нее впились клыками. Да, наверное, так и было. Лестничная мышца тоже была повреждена. Я промыл рану и неторопливо начал шить поврежденные края кетгутом.

Потом перешел ниже. Левая грудная мышца сильно рассечена, скорее всего, когтями ее противника. Но тут – все в порядке. Снова щелкает изогнутая игла в зажиме иглодержателя. Шью, оглядываясь на прелести. Да, соблазнительная грудь…

Далее – накладываю шину на поврежденную руку. Все, нормально. Заканчиваем…

– Че-ло-век… – ну и интонация, такой только праведников с пути истинного совращать.

Чертовка на операционном столе грациозно изогнулась. Серебряные браслеты ощутимо впились ей в запястья, и она зашипела, как рассерженная кошка. Но продолжала зазывно улыбаться… Вампирочка была хороша – алые губки, голубые глаза, платиновые волосы, а фигурка – блеск! Но соблазниться ею – все равно, что заниматься любовью с гюрзой.

Я молча снял с нее серебряные путы. Молодая упырица встала и грациозно потянулась. Встал и у меня.

– Красавица, я тебя залатал. Прошло около суток, и ты успела регенерировать.

– Ага, че-ло-век, заживет, как на собаке. Как на сучке… Грязной сучке, которую ты хочешь… просто вожделеешь!

Девочка сделала исполненный грации шажок в мою сторону. Я молча навел на нее «Сайгу».

– Дробовик с предохранителя снят, патрон – в патроннике. Знаешь, я слишком ценю свою работу, чтобы портить ее серебряной картечью. И я буду очень сожалеть, если придется сделать тебе экспресс-пирсинг, – вампирша была сейчас бледнее обычного. После регенерации она была голодна.

Кровососущая дива презрительно фыркнула и пожала плечиками, такими беззащитными…

– Одевайся, в шкафу найдешь все, что тебе нужно.

– Можешь трусики оставить себе. Это мой подарок, че-ло-век, – мне показалось, что за иронией и цинизмом хоронится тщательно скрываемая печаль. Та же печаль отразилась и в ее бездонно-голубых, но мертвых глазах.