Доктор Елизов - стр. 75
– Повторю вам уже однажды мной сказанное. Я убеждён: всё в нашей жизни идёт от Господа нашего. То, что я вовремя разглядел вашу болезнь и с помощью вашего начальника заставил показаться специалистам, это тоже благодаря Его заботе о вас как о чаде своём. Мы, врачи, – всего лишь инструменты в Его руках, которыми Он врачует заболевшее из-за каких-то неверных поступков тело, – хочется ещё добавить «и душу», но в данный момент такого тонкого понятия я касаться не хочу.
– Но я же живу праведно! – вскидывается отец Серафим.
– Угу, – с новой усмешкой киваю я. – Только каждый вечер водочкой балуетесь.
– А откуда вы знаете? – звучит справа вопрос после паузы из-за явного шока.
Сколько раз я слышал такие вопросы! Откуда я знаю… Знаю потому, что я – доктор Елизов. Так всегда и отвечаю.
– Вы же с доктором Елизовым разговариваете! – с прежней сухостью проговариваю я, не считая нужным добавлять что-то ещё.
Какое-то время едем молча. Бросаю взгляд на священника. Сидит насупившийся и смотрит себе под ноги. Напрасно я намекнул на мою возможность его читать.
– И после такого признания в способности видеть события из чужой жизни вы будете говорите о дарах Господних? – вдруг откровенно насмешливо спрашивает он.
Ищу что возразить и… не нахожу. Сам виноват – реально подставился в нашей дискуссии. Надо выкручиваться.
– А почему вы считаете, что это не Господь наш всемогущий послал мне сигнал о причине вашего недуга?
Опять какое-то время молчим.
– Скажите, а ваш брат тоже может… диагностировать, как вы? – наконец поворачивается ко мне оппонент.
Интересно, он имеет в виду реальную диагностику или мои слова про его ежедневную выпивку?
– Ивану, к сожалению, такой способ недоступен, но он умеет в медицине многое другое и делает это иногда даже лучше, чем я.
– Один из моих прихожан говорил про вашего брата, что он… отличный специалист и с людьми ведёт себя очень кротко, а потому его обижать грех. Из этих слов я понял, что его любят и ему доверяют, – отец Серафим произносит эти слова с какой-то странной для меня сосредоточенностью, будто что-то в себе преодолевая, и вдруг делает неожиданный вывод: – Поэтому он страшнее вас.
– Иван действительно очень добрый человек, – я показательно игнорирую оценку Ваньки этим служителем культа.
– А вы? – звучит абсолютно неожиданный сейчас вопрос.
Уже в который раз, когда разговор заходит о братишке, люди нас сравнивают.
– Мне трудно себя оценивать, – я ухожу от прямого ответа. – Я человек, пытающийся быть справедливым, а потому вряд ли меня можно считать добрым всегда.