Догода - стр. 20

Внутри неё жарко, влажно и так уютно. И Яська, вредина, словно нарочно соскакивала почти целиком с моего ствола, давая почувствовать ледяной холод вокруг, и опять запускала в себя, где я хотел быть всегда.

Я не давал ей так сильно подниматься. Насадил поглубже. Очень надеялся, что ей это не вредит.

А то мы увлеклись…

Восьмой раз…

Уже дело ближе к утру, а мы не спали всю ночь. То обустраивались, потом мясо жарили. Говорили, говорили. Очень много обо всём. Она не помнит личную жизнь, но вскрывает в своей голове разные мудрости и жизненно необходимые вещицы. Допустим, Яся знает, что мой любимый нож называется косарь.  Она назвала его «бабий топор».  О взаимоотношениях говорили. О том, что меня тянет курить и что с этим делать.

Да, не хрена с этим  делать не надо, как оказалось. Привычка просто нужна. Привычка не курить. Хреначешь свой мозг, фактами, заменяешь сигарету губами Яськи при этом не важно верхними или нижними, потом входит в привычку, и всё уйдёт, вся эта фигня.

На ласки пару часов потратили. Ясю в ночи всю рассмотрел. Чтобы не забыть никогда. Грудки славные, попку манящую. Я знаю её пальцы, знаю её плечи.

Помешался на неё. И насытится не мог. Смотрел под хвост. Трогал пальцем тугую дырочку, Яська недовольно шипела, а я усмехался.

Не хочет.

А я–то хочу!

Ладно, не всё сразу.

Провёл рукой по спинке, Яська прогнулась под меня.

От такого зрелища, глаза закатывались. На весь лес мой хриплый стон.

А ещё мне нравилось, когда она бёдрами туда-сюда водила, член ещё крепче обнимала, и я таял.

Вот так погибают лучшие из нас.

Я обречён обожать её.

Руки мои скользнули по её мохнатым лапкам.

Дивия проявлялась.

Догода так обрадовался, что сбил меня из сознания.

Он покрылся русой шкурой с ярко-белыми прядями. Ему такая поза была не нужна. Не по-волчьи. Он поставил самочку на четыре лапы, и навалился сверху, чуть придавив под собой. Она была крупной. Уступала ему в размере,  но немного. Взрослая самка. Передние лапы Догоды укрыли её лапы, и когтистые пальцы сплелись.

Волк стал зализывать мохнатую холку шоколадного цвета. Самка щурилась от такой ласки, подставляя себя со всех сторон под шершавый язык. И Догода скулил, скулил, тварь такой, потому  что нравилась она, влюбился, как и я.

Цвет у неё был удивительный: серо-коричневый с бурыми меховыми дорожками. Когда Дивия оборачивалась, глаз её выцветали и становились ледяными, золотыми. Вокруг глаз и по всей морде расползались алые линии. Это клятва Высшего волка, которая закрепляется кровью и никогда не нарушается.

Дивия задрала хвост выше, отдаваясь своему самцу. Морду подняла вверх, раззявила пасть с кучей клыков, игриво прикусила челюсть Догоды.