Дочки-матери - стр. 7
В зависимости от собственного настроения Наташа могла ответить что угодно. Да. Нет. Это не меняло дела.
– Если я сейчас приеду за тобой, ты готова все бросить?
– Готова, – наугад ответила Наташа, без труда улавливая запах его кожи с легкой нотой почти выветрившегося одеколона и вкусным шлейфом дыма «Явы».
– Нет, правда? Уволишься с работы?
– Уволюсь. Где мы станем жить?
– У меня на даче. Я все приведу в порядок, я…
– А твоя жена?
– Что ты сразу хватаешься за жену? Ты нарочно начинаешь эту тему. Я ведь не спрашиваю, что станет делать твой муж без тебя.
– Я и так знаю. Он очень быстро сопьется и превратит нашу квартиру в бомжатник. Здесь будут ночевать его коляны, тыквы и петровичи. Они превратят в дрова кухонный гарнитур, за который я расплачивалась три года.
– Какая проза! Как ты можешь думать о каком-то там гарнитуре в два часа ночи?
Наташа вспомнила, отчего проснулась. Она только на минуту забыла, а теперь снова вспомнила. Белый конверт смотрел на нее с вызовом.
– Кстати, о прозе. Как прошел твой творческий вечер?
– Плохо. Телевидение не приехало, – ворчливо сообщил Женя. – Родственники, которые обещали помочь с продажей книг, подвели, пришлось все делать самому. Все прошло комом.
– А жена?
– Она говорит: не понимаю, зачем тебе все это нужно. Вполне можно обойтись и без песен, и без басен. И уж конечно, без этих, как она выражается, показательных выступлений.
– Из-за этого вы поругались.
– Нам давно уже не нужен повод, чтобы поругаться, ты же это знаешь. Мы перестали понимать друг друга. Ты не ответила мне на вопрос.
– Бородин, ты прекрасно знаешь, что я не поеду в вашу деревню.
– Какая деревня? Ты сама говорила, что у нас очень милый поселок городского типа, что здесь обалденная природа. Чем тебе не нравится наш санаторий?
– Отдыхать – нравится. Не нравится ходить в один магазин с твоей женой, постоянно встречаться с ней на улицах, чувствовать на себе косые взгляды всех (всех!) в поселке, поскольку вы все там друг у друга на ладони. Приезжай лучше ты. У нас – город.
– Ташка… Ты же знаешь, солнце мое, я не могу бросить свою работу. Где еще я найду такое место сейчас?
– Я все знаю, Бородин. Тебе сорок восемь лет, ты главный врач санатория, тебя там носят на руках… Я ничего от тебя не требую. Ты сам завел этот разговор.
– Да, но… Ты любишь меня?
– Очень.
– Мы встретимся? Приезжай завтра. Я все устрою. У нас сейчас мало народу. Сезон кончается.
– Завтра не могу, – призналась Наташа, не отрывая глаз от письма.
– Что-то случилось?
– Пока не знаю, – честно ответила она.
В трубке послышался какой-то шум, скорее всего – хлопнула входная дверь подъезда, где сидел Бородин.