Дочери Торхельма - стр. 21
Приблизившись, Булат преклонил голову перед Щетиной, выказывая уважение, а когда распрямился, то увидел, с каким недовольством глядит на него дорогой ему человек, приютивший когда-то несчастного раба и давшего ему кров и еду, а также свое нерастраченное тепло. Щетина не скрывал своего негодования. Морщинистые руки сжимали навершие посоха с такой силой, что под желтоватой кожей вздулись синие вены.
- Что-то не так, отец? – вскинул брови Булат. Отцом он начал называть Щетину почти сразу, как только они стали жить в одном доме, тогда еще старом, да покосившемся, как только этот старый мужчина снял с шеи Булата рабский ошейник.
Старик тяжело вздохнул и поманил молодого мужчину в дом. Тот покорно последовал за ним, даже не подумав возразить.
Они прошли в высокие двустворчатые двери. Мимо, поклонившись, пробежала служанка, тащившая корзину с бельем. Булат проводил ее взглядом, заметив, как взметнулись широкие юбки, когда девушка оглянулась на него и улыбнулась широко и маняще. Он не помнил ее, когда был здесь в последний раз. Наверное, Щетина приютил еще одну сироту из деревни. Но мысли о девушке тут же унеслись прочь, и он снова посмотрел на старика.
Оказавшись в светлой комнате, Щетина устало опустился на скамью, спиной к окну. Булат остался стоять, глядя на своего названного отца, терпеливо дожидаясь, когда тот заговорит первым. Некоторое время старик молчал, а затем все же заговорил. Голос у него был сухой и тихий, и Булат пристальнее посмотрел на деда. Кажется, за время, пока молодой мужчина отсутствовал, Щетина словно постарел. Годы давали о себе знать, хотя дед на вид был все еще могучим, только ссохшимся, как дерево без воды. Те же широкие плечи, умные глаза, длинные седые волосы, перехваченные на голове медным обручем, коротко остриженная борода и широкие ладони, одна из которых сейчас продолжала с силой сжимать посох.
- Ответь мне, сын, - начал Щетина. - Что я вижу? - и поднял тяжелый взгляд из-под кустистых бровей на молодого мужчину.
Чувствуя подвох в вопросе, Булат промедлил с ответом.
- И что ты видишь, отец? – спросил он тихо.
Щетина скривил тонкие бесцветные губы.
- Вот именно, что ничего! – почти выплюнул он и указал посохом себе за спину, туда, где в раскрытое окно со двора доносились звуки шагов и голоса переговаривающихся слуг, продолжавших выгружать награбленное.
- Ты уже совсем не тот добрый мальчик, которого я когда-то приютил не только в своем доме, но и в своем сердце. И это разрывает его на части. Я смотрю на то, что делаешь ты и понимаю, что это путь приведет тебя к плохому концу.