Дочери Лота и бездарный подмастерье. Часть 2 - стр. 61

– Чудеса продолжаются, – воскликнул Анубис, отведав нового блюда. – Корбан, думаю, ты сделаешь паузу, чтобы вкусить этого чуда."

Застолье продолжалось при общем молчании, но среди сотрапезников царил дух раскованности и ненавязчивого дружелюбия. Лот приподнял чашу с вином и нарушил молчание.

– Думаю, я не очень погрешу против нашего общего настроения, если предложу тост за женщин. Интересоваться женщинами, спорить и думать о них естественно и полезно, если не всем, то, по крайней мере, мужчинам. Женщина-мать, женщина-сестра, жешцина-жена, женщина-дочь – это четыре образа единого женского начала, которое столь жестко дробится в жизни, что не хотелось бы терять его в целостности, хотя бы в мыслях. Итак, я предлагаю благословить женщин и поблагодарить их за многотерпение, на которое обрекают их всевозможные сношения с мужчинами!"

Лот поднес чашу к губам и осушил ее.

– Наш хозяин не только в высшей степени гостеприимный человек, но и в не меньшей степени возвышенный почитатель женщин, хотя, признаюсь, часто я слышал славословия женщинам за торжественными столами, но, по моему разумению, они относились не к матери, не к жене и не к дочери, или же, по меньшей мере, не столько к ним. Конечно, я б не посмел никого упрекнуть в невнимании к тем образам женщин, о которых мы говорили и собираемся продолжить разговор, если уже не продолжаем его.

Но вот что сейчас, после слов Лота, мне становится более понятным, чем раньше, или, вернее, вот на что я обращаю внимание больше, чем прежде. Здравиць в честь матерей и дочерей всегда подпадают под более общие – в честь родителей и детей, и получается, что они лишь подразумеваются в них. Что касается жен, за них пьют очень редко, и если я и припоминаю несколько случаев, то все сказанное о них не было свободно от неуместной в нашем случае и неприменимой к нему иронии. Поэтому я охотно поддерживаю Лота и пью за то, что он предложил.

Анубис остался верен себе – он сделал гло ток и поставил чашу обратно на стол.

– И мне понравился тост Лота, – дождавшись своей очереди, начал Корбан. – Кому-то может показаться кощунственным соединение в одном лице четырех различных хотя бы по времени появления и по удельному весу образов матери, сестры, жены и дочери, но так ли далек Лот от истины? Разве каждая мать это прежде всего не дочь своего родителя и не супруга своего мужа? Разве любая сестра не может быть матерью, женой и дочерью?

Да, как ни грустно повторять банальную истину, но все же придется: разве без отца своего мать появилась бы на свет, а без мужа своего стала бы матерью? Да, прежде чем стать матерью, женщина воспитывается как дочь и приручается как жена. Вот с неизбежностью и получается, что чем громче мы превозносим мать, тем яснее становятся ее заслуги как сестры, дочери и жены.