Дочери без матерей. Как пережить утрату - стр. 23
Именно интенсивные эмоции помогают признать, что нашей мамы больше нет. Ограждение от них бережет нас от боли в краткосрочном периоде, но это плохая стратегия, если говорить о будущем. «Способность понять и осознать утрату матери возникнет, лишь когда мы много раз столкнемся с реальностью – мамы больше нет, мамы больше нет, мамы больше нет, – поясняет Тереза Рандо, доктор философии и специалист в области переживания горя в Уорике, штат Род-Айленд, которая потеряла отца в 17 лет, а мать в 18. – На протяжении жизни вы будете скучать по ней, хотеть увидеть ее, взять за руку, но мамы больше нет. Каждый раз, когда вы будете осознавать это, вам будет больно, но человек, который избегает этой боли, никогда не справится с утратой. Именно боль учит нас».
Некоторые женщины, как и Рита, осознанно избегают боли. Другие цепляются за нее, чтобы сохранить ощущение утраты – и своих матерей. «Боль может долгое время связывать нас с близкими, – утверждает доктор Рандо. – Возможно, это единственное, что связывает вас с умершим человеком. Иногда отталкивание боли – способ держать себя в руках. Я сохраняла связь с умершими родителями, погрузившись в свое горе. Я с трудом отпустила его, но мне пришлось сделать это и найти другие способы поддерживать связь с родителями».
Позволяя себе горевать, мы выпускаем поток эмоций: страх, возмущение, одиночество, чувство вины. И гнев, даже ярость. Ярость является самой распространенной реакцией ребенка или подростка на смерть родителя. Для девочки, потерявшей мать, это становится дилеммой: ее с детства учили, что «хорошие девочки» не показывают сильные негативные эмоции – хотя бы на людях. В фильмах разгневанные женщины, в отличие от героев-мужчин, десятилетиями изображались жестокими и безумными. Рэмбо выбирался из джунглей, паля по солдатам, под оглушительные аплодисменты зрителей, а боевая поездка Тельмы и Луизы шокировала страну. У женщин мало образцов для подражания, выпускающих на свободу ярость, и мы нередко притворяемся, что ее нет.
И это печально, потому что гнев может стать союзником хотя бы на некоторое время. Наша первоочередная эмоция в ответ на событие может защищать от огромной печали, пока мы не пройдем стадию приспособления. Но зацикливание на гневе не позволит разобраться с глубокими эмоциями – возмущением, одиночеством, растерянностью, чувством вины, любовью. Именно они лежат в основе настоящего процесса переживания горя.
Семь долгих лет после смерти матери я несла свой гнев, будто тяжелый крест. Мне хотелось, чтобы он подтвердил мои страдания, но в глубине души я не знала, как избавиться от этой ноши. Я не могла скинуть его посреди лекции по психологии и беззаботно уйти домой. Уверена, соседки по комнате в студенческом общежитии помнят мои вспышки гнева. В те годы я старалась занять себя – разные предметы, студенческая газета, женский клуб, волонтерство, работа на неполный рабочий день. Я занималась чем угодно, лишь бы не оставаться наедине с собой. Но в редкие свободные минуты шла в свою комнату, хлопала дверью, раскидывала вещи, выкрикивая бессмыслицу, пока не начинало саднить горло. Я срывала одежду с вешалок, бросала книги на пол, швыряла мягкие игрушки в стены. Физическое облегчение немного освобождало, но эта мания пугала меня. И все же иного способа выпустить ярость, накопившуюся внутри, я не знала.