Доченька от бывшего. Нарисую новую жизнь - стр. 42

Но вместо этого, стиснув челюсти, вылетаю из квартиры. В гневе.

Всё это — принадлежит не мне.

И это бесит. Вызывает желание кого-нибудь убить.

И чтобы этого не сделать — сажусь в машину, завожу мотор. Хочу тронуться с места, но взгляд касается пассажирского сиденья. И розового шарфа, свисающего на коробку передач.

Вот же растяпа, забыла его.

Хватаю шарф и быстро выхожу из салона, помня, что дверь у неё открыта.

Поднимаюсь на первый этаж и прямо перед дверью словно задерживаю дыхание. Квартира пропитана запахом Насти, детского приятного порошка и чем-то ещё. Сложно сказать.

Перешагиваю порог, разуваюсь и прохожу в гостиную.

— Ты у меня шарф в машине забыла, — поднимаю его в воздух, как доказательство.

И столбенею.

Я не вовремя.

Настя, сидя на диване с обнажённой грудью, кормит малышку.

И, млять, это лучшее, что я видел в жизни.

Залипаю. Как ненормальный.

Настя дёргается, отчего грудь качается, и Соня выпускает её изо рта. Набухшая горошина с белой жидкостью мелькает перед глазами.

Сглатываю.

И оторваться от этого вида не могу.

— Гордей! — Покровская повышает голос, и он действует для меня как отрезвляющая оплеуха. А мне ни хрена не стыдно, кроме того, я не убегаю, когда меня ловят с поличным за рассматриванием женской груди. — Ты…

Сонечка от испуга начинает плакать, и я уже хмурюсь. Напугали ребёнка. Из-за меня.

— Я оставлю шарф на тумбочке, — хрипло говорю, сам от себя не ожидая. Отворачиваюсь, хотя разглядывал бы Настю ещё много времени.

А она испугалась. Глаза не видел, а вот тон всё выдал.

Ухожу, кинув шарф на тумбочку в коридоре. Снова сигаю из квартиры и валю от этого места куда подальше.

Приезжаю домой. Возбуждённый, взбудораженный.

Капец, как меня торкнула эта сцена.

И дело даже не в самой груди. А потому, что это Настя. Её ребёнок.

Меня прёт от этой связи, пропитанной нежностью.

И сейчас, сидя за барной стойкой и вливая в себя воду, понимаю, что схожу с ума.

На плечи неожиданно падают женские ладони.

Стискиваю зубы.

Млять, Катя.

— Ты сегодня рано. Что-то случилось?

Не могу её терпеть в последнее время, но оборачиваюсь на барном стуле, чуть не сбивая её коленями. Она вовремя отпрыгивает, но ненадолго. Хватаю её за запястье, притягиваю к себе, зажимая между ног.

Грубо, не заботясь о её комфорте, хватаю за шею. Заставляю её наклонить голову и вгрызаюсь в её шею.

Надо выпустить пар. Срочно.

Руки не слушаются, тянут за пояс халата.

— Ты сегодня такой… дикий, — говорит с придыханием. — Это из-за воздержания?

Усмехаюсь ей в кожу. Ещё бы месяц к ней не притрагивался, если бы не Покровская.

Осыпаю кожу поцелуями без особого восторга. Хватаю за зад, исследую бёдра.