Доченька - стр. 4
– Нельзя, – согласился Филипп, – механические роботы не испытывают настоящих эмоций, не могут искренне любить, сопереживать… А вот дети-ксеноботы – да.
– Фантазируй! – поддела Лика. – Создавать людей запрещено, это не кошки и не хомячки.
– То, что сегодня запрещено, завтра будет обыденностью, уверяю тебя, правительству больше нечего предложить. Размножаться нельзя, а супруги хотят малыша. Ребёнок-ксенобот будет хорошим решением. – Филипп помолчал и добавил: – Смысл в этом есть: ксено предсказуемы, тратят гораздо меньше ресурсов, не размножаются, их организмы улучшены…
Лика передёрнула плечами:
– Суррогаты, собранные бог знает из чего! Много ли в ксено-собаке осталось от собаки?
– Осталась почти вся собака. Они стали умнее, благодаря генам других животных.
– А как же этика? – взметнула брови Лика.
– Этика! Я последние года два или три наблюдаю, как СМИ осторожно поговаривают, что ксено – тоже создания божьи. А ведь раньше поднимали шум из-за мнимой агрессивности ксено-животных. Хамелеоны!
– Ладно, давай оставим этот разговор. Позови ужинать Ксюшу, пожалуйста.
Филипп прошёл в сад через открытую гостиную с поднятым по случаю жары куполом-ракушкой. Посмотрел по сторонам: дочки не было видно.
«Может, к соседям ушла?» – подумал он. И тут же заметил яркое пятно купального костюма на дне бассейна. Ксюша лежала лицом вниз, безвольно раскинув руки. Сердце у Филиппа оборвалось.
– Ксюша!
Он летел, не разбирая дороги, прыгнул в воду. Нырнул, подхватил невесомое тело и вытащил на бортик, на котором тотчас образовались лужицы. Дочь не дышала. Лицо белое, без кровинки.
Вдох рот в нос, четыре толчка в грудину. Вдох… раз, два, три, четыре…
Ему показалось, что ресницы Ксюши дрогнули. Не прекращая реанимации, Филипп не своим голосом закричал:
– Лика! Скорее сюда!
– Что случилось?.. Господи!
– Вызывай скорую! Успеем! Успеем, держись, Ксюша, ты не можешь умереть… – бормотал Филипп.
Раз, два, три, четыре… вдох… Раз, два, три, четыре… вдох.
Он делал искусственное дыхание без остановки, не обращая внимая на льющиеся с одежды ручейки воды. И выдохнул, услышав вой сирены с улицы:
– Теперь всё будет хорошо, доченька…
Май на дворе, а такая жара! У Ксюши взмокли волосы, и на маленьком носу выступили бисерные капельки пота. Прозрачная, розовая от мозаики вода в бассейне манила: искупайся же, окунись!
Мама запрещала плескаться без надзора и всегда говорила: «Подожди, закончу готовить и выйду», «Погоди, вот покормлю Илюшу – тогда поплаваешь», «Через полчаса, доченька, у меня важное дело».
– Но я хочу одна! – возражала Ксюша.