Дочь ведьмы - стр. 18

– Пришли, – сказала Бесс мужчинам.

Те побросали вилы, не дожидаясь приглашения, поскольку после утренних трудов были более чем готовы поесть.

Маргарет взвизгнула и, подбежав к сестре, бросилась в ее объятия. Бесс подхватила ребенка и кружила, пока обе они не рухнули, потеряв равновесие и хихикая, на усыпанную сеном землю.

– Бесс!

Мамин голос, она делает вид, что сердится.

– Осторожнее.

– Да уж. Хорошо.

Отец отряхнул рубашку огрубевшими руками.

– Кобыла есть не станет, если весь вкус из еды выжать.

Его попытка рассердиться оказалась еще менее успешной.

Вся семья дружно отправилась к ближайшему дубу и устроилась в его приветливой тени. Энн поставила корзину на землю и начала доставать еду, которую принесла труженикам.

– Мы напекли овсяного печенья, Бесс, смотри.

Маргарет сунула сестре под нос полотняный узелок и дернула за углы, чтобы показать угощение.

Бесс глубоко вдохнула, смакуя запах теплого печенья.

– Ммм! Маргарет, до чего хорошо пахнет.

– Хорошо? – рассмеялся Джон, принимая у Энн кувшин сидра. – Ты что, Бесс, не поймешь, что перед тобой лучшее овсяное печенье в Бэткоме, даже если тебя в него носом ткнуть?

Маргарет подпрыгнула от радости и неуклюже прошлась торжествующим колесом. Бесс смотрела, как пересохшую землю метут юбки и полы рубашки. Печенье на вкус напоминало нынешний день – с его солнечным светом, изобилием и любящими руками. Бесс хотелось, чтобы на дворе всегда стояло это время года, ленивая макушка лета, с ярким солнцем, долгими ясными днями, привольем тепла и обильной еды.

– Почему нельзя, чтобы всегда было лето? – спросила она, ни к кому не обращаясь.

– Глупости, – ответил Томас с полным ртом сыра. – Если бы всегда было лето, не было бы дождей, не было бы времени сеять, пахать, земля бы не отдыхала, не набирала соков. Фермеры бы с толку сбились.

– Ох, Томас, – Бесс легла на спину, закинув руки за голову, закрыла глаза и стала смотреть, как танцует солнечный свет на веках, – обязательно всегда быть таким рассудительным?

– Объевшись рассудительности, еще никто не умирал, – заметил Томас.

Бесс рассмеялась.

– Но и не жил по-настоящему, если ничего больше не ел.

– По-моему, ты хочешь всю жизнь провести ребенком, – сказал Томас, скорее в качестве наблюдения, чем в осуждение.

Бесс открыла глаза и посмотрела на Маргарет, плясавшую на стерне.

– Это же лето нашей жизни. С чего бы мне хотеть из него уйти? Такая свобода. Вся жизнь – возможность. А потом мы вырастаем, и выясняется, что выбора-то и нет. За нас все решено. Кем нам быть. Где селиться. Как жить.

Энн покачала головой.