Дочь робота - стр. 39

Она думала о проблеме семьи Арнаутских, представляла лицо мужа, когда он увидел супругу в постели с другим. О чем он успел подумать, прежде чем выхватил из кобуры пистолет, машинально снял предохранитель и пронзил пулей чужой лоб? Было ли потом сожаление, или его разум окутала черная ненависть к жене, ко всем людям?

– Наконец-то! Держи вот скальп, – Аква сняла защитную оболочку.

Цвет мыслительного вещества был неравномерным: на поверхности чередовались розовые и серые пятна.

– Потрогай, давай, не бойся! – няня притянула к желе пальцы Сирены.

Трогать мозги оказалось в некотором роде приятно – они были мягкими, упругими.

– Похоже на большой кусок докторской колбасы, – произнесла девушка, нахмурив от удивления брови.

– Да ты просто голодная уже, – рассмеялась няня. – Я пока сложу инструменты в дезинфицирующую ванну, а ты поищи патологии: кровоизлияния, отеки, изменения сосудов.

– Ага.

– Только смотри не ешь его! – пошутила Аква, унося с собой тяжелый сверток с железом.

– Ха три раза.

Когда инструменты были вымыты, а облегченный Заярский отправился назад в капсулу, Сирена с няней устало зашагали домой. Они болтали об ужине: Аква собиралась испечь сытный пирог с куриным филе, добавив в него сыра и шампиньонов.

Сирена очень любила открытый мясной киш – ароматный, с хрустящей корочкой. Особенно с напитком. Правда, за ним нужно было идти к бармену.

Последнего делать совсем не хотелось. Но пришлось.

– Малыш, я вот только что подумала об одной неприятной вещи, – омрачилась вдруг роботесса. – У нас ведь муки уже нету.

– Блин! Я уже так настроилась...

– Но ты можешь сбегать в пекарню: возьмешь килограмма два-три.

– Ох, у меня так болят ноги... – хныкала Сирена.

– Ну ладно, тогда разогреем гороховый суп.

– Нет! Я схожу.

– Хорошо... Ладно.

Аква свернула к дому, а Сирена отправилась к площади, еле волоча кеды.

За время многочасового вскрытия ноги безумно устали: от непривычки ныли колени, жгли пятки, а голени тянуло от перенапряжения. Спускаясь по лестнице, Сирена невольно вспомнила Русалочку – как она ради своей мечты вышла на берег. Наверняка ей было так же больно, и каждый шаг казался уколом шпаги.

Жаль только, мужчину по приходу не дают – придется посвятить свои страдания бездушной бутылке какой-то бурды.

"Хоть бы муку не забыть", – напомнила себе девушка, всматриваясь в темные окна пекарни. Там особо делать нечего: пекарь никогда не появляется, а из припасов – лишь мука.

В конце спуска на своем привычном месте копошился художник. Он деловито топтался у мольберта, словно изучал технику Сирены. Было похоже на то, что Жекель собирается и скоро уйдет восвояси.