Дочь полка 2 - стр. 10
Александр спрыгнул в окоп. Над его головой сразу же пролетело несколько пуль. Он, пригнувшись, стал пробираться между узких земляных стенок. Вон и Зоя Мамантова склонилась над раненным в голову Дмитрием Павленко. Медсестра старательно перебинтовывала ему рану. По солдату было непонятно в сознании он или нет. Что-то промежуточное. Вроде глаза открыты, зрачки двигаются, а вот остальное тело было каким-то обмякшим и обездвиженным. Да и сам он не издавал никаких звуков. Резанцев опустил взгляд вниз и увидел убитого Базурченко Степана. Боец сидел, опёршись на стенку окопа с задранной вверх головой. Глаза с лопнувшими сосудами смотрели куда-то наверх. Куртка солдата была вся в тёмной крови. Неподалёку лежала его винтовка. Его убила точно не пуля. Резанцев отвёл взгляд и перешагнул через убитого. Как только он это сделал, прогремел взрыв. Командира отбросило вниз к стенке. На него сверху посыпалась земля. Вот что убило Степана. В ушах зазвенело, перед глазами всё поплыло, голова готова была расколоться на две части от боли. Александр сел и вытер рукавом с лица грязь. Он огляделся: Мамонтова прижалась к Павленко. Она медленно выпрямилась и продолжила оказывать помощь. Её руки дрожали, а по щекам скатывались слёзы, оставляя на чумазом лице чистые белые полосы. У девушки уже начинали сдавать нервы, но она изо всех сил боролась с собой. Зоя сжала губы и прерывисто вздохнув, затянула бинт. Александр поднялся на ноги и чуть не упал на Базурченко. Хорошо, что он удержался. Собрав всю картину воедино, командир поспешил дальше.
* * *
– Господи, Боже! Прошу тебя, молю! Сохрани наших бойцов, помоги им побороть немца. Пусть товарищ командир, дядя Ваня, дядя Федя, Миша и другие вернутся в батальон живыми. Аминь, – шептала Катя, наклонив голову к соединённым рукам. После этого она поцеловала свой крестик и убрала его под ватную куртку.
Девочка сидела на корточках, прислонившись к одному из деревьев так, чтобы её никто не мог увидеть. Она молилась каждый день за здоровье и жизнь солдат, но всё равно были убитые и не все возвращались в батальон. Без этого, к сожалению, было никак. И с каждым боем Катя понимала то, что некоторых солдат она увидела живыми последний раз. Это знание пугало, от него жгло и болело сердце. В такие моменты ещё больше девочку бесила её беспомощность и то, что ей приходиться сидеть здесь, в лагере, пока все остальные воюют. И это, несмотря на то, что она ребёнок, который на войне в принципе не обязан сейчас быть. Откуда это всё? Вдали послышался звук разрывающейся гранаты. Катя подняла голову, загнула один палец на руке и тихо проговорила: