Дочь пирата - стр. 44
За последний час ее защитник проявил невероятную проворность. Он уже выслал вперед слуг подготовить тайное убежище в сельской глуши и проверить его надежность. Им придется провести там следующую неделю или оставаться до тех пор, пока не выловят всех шпионов. Посетив покои принцессы, Дариус своей невозмутимой улыбкой нагнал страха на Пию, ее служанку, с холодной учтивостью попросив немедленно собрать вещи ее высочества.
Поцеловав еще раз на прощание веснушчатые щеки матери, Серафина украдкой взглянула на Дариуса. Колеблющийся свет свечей серебрил его черные волосы и придавал смуглой коже теплый янтарный оттенок. Черные глаза смотрели настороженно и проницательно.
Оставив мать, Серафина подошла к отцу. Величественный Лазар склонился к дочери, горячо обнял ее и улыбнулся ласково и чуть насмешливо.
– Веди себя хорошо. – Король легонько ущипнул дочь за щечку.
Серафина обожала отца.
– Да, папа.
Дариус обратился к ней:
– Вы готовы?
Она кивнула. Сердце ее вдруг екнуло. Принцесса сильнее сжала ридикюль.
Дариус поцеловал королеву в щеку и попросил не тревожиться, затем крепко пожал руку короля.
– Держи нас в курсе дела. Я буду ждать курьеров. – сказал Лазар.
Дариус кивнул и, распахнув дверь, придержал ее перед принцессой. В холл сразу ворвался шум проливного дождя. Серафина выскочила во двор.
Гром и молнии прекратились, но дождь водопадом лил с козырька над дверью. Ночь была теплой.
Принцесса закуталась поплотнее в дорожный жемчужно-серый плащ и осмотрела военный эскорт, сопровождавший ее. Карету окружали тридцать вооруженных всадников, отобранных самим Дариусом.
Родители стояли в дверях, наблюдая, как Дариус сбежал по ступеням к карете и, пригнув голову, чтобы не залило лицо, открыл дверцу для принцессы, заглянул в экипаж, проверил, не затаился ли там кто, затем предложил Серафине руку и помог сесть.
Расположившись на бархатных подушках, принцесса внезапно подумала, что ее и Дариуса можно принять за новобрачных, отправляющихся куда-то провести медовый месяц.
Эта мысль пронзила ей сердце мучительной болью.
Из окошка кареты Серафина послала родителям воздушный поцелуй и как завороженная смотрела на королевскую чету, окутанную почти осязаемым светом взаимной любви.
«Мне никогда не изведать подобного счастья… Не почувствовать такого единения», – подумала она.
Между тем Дариус прошелся вдоль строя кавалеристов, последний раз проверяя, все ли в порядке. Его вороной андалузский жеребец был привязан к карете сзади. Дариус дернул за повод, удостоверился в его прочности, потрепал по холке и вернулся к дверце кареты. Взяв из рук адъютанта пару ружей, он сел в просторный экипаж. Пристроив ружья на полке над своим сиденьем, Дариус напротив принцессы и одернул черный сюртук. Захлопав дверцу, он запер ее на все задвижки. Дариус помахал рукой в окошко королю и королеве, и стукнул в стенку кареты, дав знак кучеру ехать. Кони рванули. Карета понеслась. Кавалькада процокала копытами по плитам выезда из дворца и зашлепала по размокшей от дождя дороге. Бескрайние поля сменились редкими перелесками, но в карете царило молчание. В напряженной тишине были явственно слышны скрип и грохот колес, стук дождя, барабанящего по крыше. Дорога пошла на подъем: их путь лежал в прохладные горные леса Асенсьона.