Дочь мента - стр. 14

Его недовольство дочерью было настолько явным, а испытываемое мной чувство вины – острым, что я корила себя за проявленное своеволие, и это ещё больше развязало руки отцу в целенаправленном ущемлении моей свободы.

Почти весь первый курс я пыталась доказать отцу, что он не прав и я верно выбрала для себя специальность, но мои успехи в учёбе не производили на отца какого-либо впечатления, смягчить его удалось, лишь согласившись встречаться с Игорем.

В моей голове никак не складывались мотивы и побуждения родителя, отчего он считал, что знает лучше меня, как мне жить, почему вдруг решил, что специалист из меня выйдет никудышный, чем он руководствовался, желая отдать меня замуж за Лебедева?

Со временем я начала ощущать себя его атрибутом, который лишь дополняет Владислава Евстигнеева, но не является самостоятельным существом, имеющим чувства, желания и уж тем более собственные мозги. Поэтому он не считался со мной, ведь голова не будет задаваться вопросом о том, почему рука или нога не слушается. Такого просто не может быть.

Подобное отношение к себе я воспринимала как нечто естественное, привычное, ведь иное мне было неизвестно. Моё заблуждение развеялось после того, как отец привёл в наш дом новую жену с ребёнком от её первого брака.

Только на примере Вики я увидела, что к дочери можно относиться иначе. Нет, Маргарита Ивановна не являлась идеальной матерью, как человек она и вовсе меня пугала, а её жуткий, пропитанный непонятными для меня эмоциями взгляд побуждал едва ли не креститься. Но к Вике она относилась как к личности. Пусть глупой и поверхностной, но личности.

Когда мачеха разговаривала со мной наедине, её речь была полна стальных, по-арктически холодных нот, заставляющих меня ёжиться, но стоило нашу компанию разбавить кому-то ещё, отцу или гостю, как интонации принимали медово-елейные звучания, изливаясь патокой через край, резали мой слух своим лицемерием. А когда она говорила с Викой, то казалось, читает ей сказку на ночь, и я с завистью наблюдала эти сцены общения матери с дочерью.

Я была слишком взрослой, когда наша семья пополнилась новыми членами, и не хотела предавать память мамы попытками её заменить. Впрочем, такой вариант общения мне никто не предлагал. Мачеха отчего-то воспринимала меня как соперницу и врага. С одной стороны, меня раздражало присутствие в доме посторонних людей, с другой – отец перестал концентрировать на мне всё своё внимание и переключился на супругу. Её дочка волновала моего отца крайне мало, он скорее не замечал её и не обращал на неё внимания, и если моя жизнь была полна разнообразных запретов, то её – дозволений.