Дочь любимой женщины (сборник) - стр. 9
Подробно рассказать, почему его подозревали, что он агент. Каковы были, так сказать, аргументы и факты. Его недруги обращали внимание, что он несколько раз ездил за границу. Раза три или четыре, слишком часто для аспиранта в советские-то времена. Сопровождал то факультетское начальство, то делегацию на конгресс литературоведов. То ли как переводчик, то ли как перспективный молодой специалист, или как кто? Сам он говорил об этом нехотя и вскользь, а при расспросах ловко уклонялся от сути дела.
Рассказать о себе тогдашнем. Описать свою квартиру. Свою комнату, родительскую спальню и отцовский кабинет. Точнее, кабинет-гостиную. Картины, столы на тонких ножках. Все клетчатое, серо-бело-синее, этакое современное. Рассказать о еженедельных отъездах родителей на дачу вместе с маленькой сестренкой, о беспокойном чувстве вольности, которое меня захлестывало и искало выхода.
Наконец, описать все, связанное с девчонками. Как он ко мне подкатился, чтобы попользоваться пустой квартирой. А может, это я сам его зазвал? Да, конечно, я сам – если честно рассказывать. Мне он издалека нравился: большой, веселый, вальяжный. Важный, но доступный. В коридоре или на лестнице, где курят, вокруг него всегда собиралась компания. Девушки ему заглядывали в глаза, а он поглаживал их по плечикам и шутил – очень откровенно и приманчиво, но не переходя грань приличия. Видно было, что девушки его обожают. Поэтому я как-то исхитрился, чтобы этак ненавязчиво его позвать к себе. А потом я стал думать, что это он все так наладил, чтоб я сам его пригласил.
Написать, как он первый раз пришел ко мне с девушкой – с боевой подругой, как он выразился. А я сидел в папином кабинете, он же гостиная, готовился к семинару, слышал скрип кровати в своей комнате (я их запустил туда, не в родительскую же спальню!) и страшно злился-бесился. Тем более что сначала мы все вместе сидели на кухне и пили чай с печеньем – очень хорошая, кстати, была девчонка. Такая вроде ничего особенного, но на самом деле ой-ой-ой. Даже завидно. А потом они ушли, а часа через полтора вышли, и он очень вежливо и ласково спросил: «А нельзя ли еще чайничек поставить?» Вот тут я совсем взбеленился, но виду не подал, но на следующий раз поставил условие – чтоб девчонка была с подругой. «И насчет подруги смотри не обмани, чтобы подруга была точно такая же боевая, как твоя собственная, то есть надежная на двести процентов. А то, сам понимаешь, мама с папой могут внезапно позвонить, что выезжают с дачи и будут через час».
Можно написать весь наш с ним диалог, когда он безо всякого спора согласился. То есть это был даже не диалог – я перечислял свои требования, а он улыбался и кивал, а потом сказал: «Вот ты какой строгий и жесткий, оказывается… Но это даже хорошо! Ты мне все сильнее нравишься!»