Дочь Ленина. Взгляд на историю… (сборник) - стр. 48
САНСОН. О, колени – последняя станция, где прощаются с дружбой. Здесь начинается любовь…
ГЕРЦОГИНЯ. Пошловато, но, судя по происхождению, которое вы упорно скрываете, это предел. Итак, вы удостоены галантного отличия – поцелуя… чуть выше колена. (Он прижимается губами.) Далее!
САНСОН. Строка поэта: «Белая шея чиста, как алебастр… Пышная грудь возбуждает желания… и жадно хотят припасть к ней уста».
ГЕРЦОГИНЯ. Я хорошо воспитана. Я готова обнажить грудь… для дружеского поцелуя… и заодно… (Он помогает ей снять великолепное платье.) Уверена, что одежду выдумал какой-то горбатый карлик, чтобы скрыть свое тело… (Декламирует.) «Бесстыдно белеет рубашка, украшенная серебром и кружевом… а внизу раскинулась холмистая долина Амура». Ну, помогите же несчастной избавиться от оплота добродетели… (В темноте.) Неплохо… совсем неплохо. Но кто вы? Кто вы, черт возьми? Я вас отчего-то боюсь… Когда рассказывали про эшафот… как хищно горели ваши глаза!
САНСОН. Вы действительно хотите узнать правду? Вы не боитесь её узнать?
ГЕРЦОГИНЯ. Даже если вы жалкий слуга, вы великий любовник.
САНСОН. Я… палач.
ГЕРЦОГИНЯ (после долгой паузы). Надеюсь, более я никогда вас не увижу.
САНСОН. Никогда не говори «никогда»… Вскоре оно подкралось – последнее десятилетие правления короля… И вот уже по прихоти королевы возведен дворец Трианон…
Трианон.
МАРИЯ-АНТУАНЕТТА. Здесь я спасаюсь от грандиозности Версаля, от тысяч слуг, от неумолимости этикета. Здесь нет постоянной французской напыщенности, нет колоколов, но есть колокольчик. Здесь я могу принимать, кого хочу. Здесь наконец-то я получила право на свою частную жизнь…
КОРОЛЬ (вылезая из кареты). М-да…
САНСОН. Трианон окончательно подорвал наш бюджет, и даже мне задержали жалование. И я отправился в Версаль… Мне была назначена аудиенция.
Версаль. Король и лейб-медик. Входит Сансон.
КОРОЛЬ (стоит спиной к Сансону). Это тот человек?
ЛЕЙБ-МЕДИК. Именно так, Ваше Величество.
КОРОЛЬ (спиной). Передайте этому человеку – ему будет заплачено сполна.
САНСОН. И, рассматривая презирающую меня спину, я привычно отметил сильные мускулы шеи, выступавшие из-под кружевного воротника.
Король, вздрогнув, оборачивается.
КОРОЛЬ (лейб-медику). Он еще здесь?
ЛЕЙБ-МЕДИК (поспешно Сансону). Аудиенция закончена. Уходите, сударь!
САНСОН. Но я запомнил… шею!
Действие второе – Революция
САНСОН. Революция… Ее все ждали, все о ней говорили. Сколько просвещенных умов – потомков древнейших родов – считали хорошим тоном издеваться над королем, любить Вольтера и называть Бога выдумкой для дураков! Но, несмотря на все вольности в разговорах, никто не думал изменять присяге. О революции болтали с удовольствием, ибо всерьез… не верили в нее. И как все мгновенно свершилось! Июльским утром еще была королевская власть, но днем ко мне прибежал мой помощник Жако…