Дочь костяных осколков - стр. 4
Бинг Тай задрал верхнюю губу, шерсть у него на загривке встала дыбом. Он был порождением ночных кошмаров, помесью крупных хищников, с черной клочковатой шерстью, которая сливается с темнотой. Он сделал еще один шаг.
Возможно, Баян не такой уж и глупый, возможно, из нас двоих глупая – это я. И отец после чая найдет на своем балконе куски моего растерзанного тела. Так я тогда подумала.
До земли было слишком далеко, а мой рост не позволял дотянуться до водосточного желоба крыши.
– Бинг Тай, – сказала я и сама удивилась тому, каким спокойным был мой голос, – это я, Лин.
Я прямо почувствовала, как в голове конструкции столкнулись две команды. Первая: «Защищай комнату». Вторая: «Защищай семью».
Какая команда сильнее? Спроси меня раньше, я бы, не раздумывая, поставила на вторую, но в тот момент я не была в этом так уверена.
Главное – не сдавать позиции и не показывать противнику свой страх. Я протянула руку прямо к носу Бинга Тая. Он видел меня, слышал меня и, возможно, должен был меня понюхать.
Правда, он мог захотеть попробовать меня на вкус, но я старалась об этом не думать.
Холодный влажный нос ткнулся мне в ладонь. Баян мог понарошку бороться с конструкциями так, будто они – его братья. Я была не такой, я не могла забыть о том, кто они. На меня словно накинули удавку, дышать становилось все труднее, грудь сдавило до боли.
Но потом Бинг Тай сел на задние лапы, навострил уши и перестал скалить зубы.
– Хороший Бинг Тай, – дрожащим голосом сказала я.
Время поджимало.
Завеса скорби в комнате была как толстый слой пыли на мамином комоде. Ее украшения так и лежали на туалетном столике, а тапочки стояли рядом с кроватью, словно ждали хозяйку. Мне не давали покоя вопросы отца о моем прошлом, но еще больше меня тревожило то, что я не знала, любил ли он меня, когда я была ребенком. И то, что я не помнила маму.
Иногда я слышала, как перешептывались оставшиеся в замке слуги, и кое-что почерпнула из их разговоров. В день смерти мамы отец сжег все ее портреты. Он запретил произносить вслух ее имя. Он предал мечу ее служанок. Он ревностно охранял память о ней так, будто никому, кроме него, не дозволено было о ней помнить.
Надо было сосредоточиться.
Я не знала, где отец хранит копии ключей, которые он раздавал нам с Баяном. Он всегда доставал их из сумки на поясе, а я никогда бы не рискнула стащить их оттуда. А вот цепь с оригиналами ключей лежала на кровати. Так много дверей. Так много ключей. Я не представляла, какой от какой комнаты, и наугад выбрала золотой ключ с вставленным в головку нефритом.