Дочь фортуны - стр. 32

Самым юным участником кружка интеллектуалов был Хоакин Андьета – пареньку едва исполнилось восемнадцать, но недостаток жизненного опыта компенсировался в нем качествами прирожденного лидера. Его бьющая через край энергия являла себя еще ярче на фоне молодости и бедности. Хоакин был человек не слова, но действия, один из немногих, у кого хватало мужества и здравомыслия, чтобы преобразовать книжные идеи в революционный импульс; прочие предпочитали бесконечные дискуссии за бутылкой в комнатке при книжной лавке. Тодд с самого начала обратил внимание на Андьету – англичанина влекла к себе эта беспокойная кипучая натура. От его взгляда не укрылся и потертый портфельчик Андьеты, и изношенное сукно костюма, прозрачное и ломкое, точно луковая шелуха. Чтобы не показывать дыры на подошвах туфель, Андьета, садясь, никогда не закидывал ногу на ногу; пиджак он тоже никогда не снимал – Тодд подозревал, что рубашка его пестрит заплатами и штопкой. Приличного пальто у Андьеты не было, но зимой по утрам он выходил на улицу раньше всех, чтобы раздавать брошюры и расклеивать плакаты, призывающие трудящихся бунтовать против несправедливых хозяев, а матросов – против капитанов и судоходных компаний; эта работа была чаще всего бесполезна уже по той причине, что те, к кому эти воззвания обращались, большей частью были неграмотны. Призывы к справедливости становились игрушкой ветра и людского безразличия.

Джейкоб Тодд осторожно навел справки и выяснил, что его друг служит в Британской компании по импорту и экспорту. Андьета, получая мизерное жалованье в обмен на изнурительный рабочий график, вел учет товарам, проходившим через портовую контору. На работу требовалось приходить в крахмальном воротничке и начищенных туфлях. Андьета проводил долгие часы в полутемном душном помещении, где письменные столы тянулись вдаль бесконечной вереницей и на каждом громоздились пыльные кипы бумаг и конторские книги, в которые годами никто не заглядывал. Тодд спросил об Андьете Джереми Соммерса, но тот не мог вспомнить такого служащего, – разумеется, они встречались на работе каждый день, но Джереми не поддерживал никаких личных отношений с подчиненными и мало кого знал по именам. Из иных источников Тодд узнал, что Андьета живет вместе с матерью, а об отце ничего не известно; Тодд предполагал, что отцом юноши был какой-нибудь заезжий матрос, а мать принадлежит к числу тех несчастных женщин, которые не подпадают ни под одну социальную категорию, – быть может, она сама незаконнорожденная или отвергнута своей семьей. Хоакин Андьета обладал внешностью андалусийца и мужественной грацией молодого тореро; весь его облик говорил о надежности, гибкости и выдержке: выверенные движения, пристальный взгляд и трогательное чувство собственного достоинства. Утопическим идеалам Тодда Андьета противопоставлял свое неколебимое чувство реальности. Тодд витийствовал о создании общества равных людей, без священников и полиции, с демократическим правлением, основанного на едином и безупречном нравственном законе.