Дочь друга. Ненужные чувства - стр. 13
— Такси ждем.
— Почему здесь?
— Место красивое.
Осматриваюсь. Вижу переполненный мусорный бак неподалеку, детскую площадку не первой свежести. Тротуар, правда, ничего такой. И бордюры белоснежные. Где красиво-то?
— Наше, — кивает на темно-серую машину без опознавательных знаков такси.
Садимся. Оба на заднее сиденье.
Кирилл не спит в этот раз, но едет молча. Крутит в руках телефон и хмурится. Надеюсь, думает не над тем, звонить моему отцу или нет, потому что если позвонит — все. Это конец всему. Учебе, диплому, стажировке. Хотя последней и так конец в свете событий. Но доучиться я хочу, а папа не разрешит. Не после того, как узнает, к кому я поехала стажироваться.
Доезжаем быстро. Слишком. Я бы не отказалась еще немного побыть в машине. Там Кирилл молчал и никому не звонил, но как только выходим из такси, он прикладывает телефон к уху.
Я обмираю. Прислушиваюсь. По ту сторону не отвечают. Отец часто не берет, когда занят, а сейчас — разгар рабочего дня. Может к вечеру перезвонить или вообще…
Мобильный Кирилла оживает стандартной мелодией. Он отвечает сразу, и я выдыхаю. Не папа. Кто-то другой. По ответам делаю вывод, что звонок по работе.
В квартиру заходим вместе. Я стаскиваю куртку, вешаю ее на крючок, снимаю кроссовки. Кирилл как раз заканчивает разговор по телефону.
— За мной! — командным тоном.
Иду за ним на кухню. Сразу замечаю, что к завтраку он не притронулся. Как стояли горкой оладьи, так и стоят. Даже не попробовал…
А я ведь старалась, складывала красиво, мед в пиалу наливала, полотенчико выкладывала.
— Значит, папа жив? — начинает сходу.
— Жив, — виновато поджимаю губы.
— И не стыдно, Катя? Отца родного на тот свет отправила.
— Стыдно, но ему знать нельзя, что я тут…
— Почему? Внятно, Катя. И правду, иначе… — крутит в руках телефон, демонстрирует.
Я его сразу понимаю, но как сказать правильно — не знаю.
— Потому что папа не знает, что я на стажировку приехала.
— Это как? Он тебя в другое место отправил?
— Он в командировке. Так все совпало! У нас из университета парня выбрали, не меня, а он сломал ногу, и мне разрешили поехать. Папа был бы против. Орлов, он… криминалист.
Кирилл фыркает, садится за стол, стаскивает с оладьев полотенце и удивленно смотрит.
— Сама? — кивает на тарелку.
— Конечно! В благодарность!
— Так что дальше с отцом? Почему Орлов зло?
Берет оладушек, пережевывает, глядя при этом на меня. И ни одной эмоции. Непонятно, нравится ему или все же нет.
— Орлов не зло. Папа не знает, что я в криминалистику хочу. Если бы узнал — не пустил на журналиста даже.
— Дима — мужик умный. Согласен. Нечего тебе в криминалистике делать.