Добрый ангел смерти - стр. 27
Все прояснилось очень скоро. Я вышел на площадь, где российские флаги развевались даже над коммерческими киосками. И тут я увидел небольшие очереди у этих киосков. В руках все стоявшие граждане держали плоские бутербродные заготовки – продольно разрезанные булочные батоны. Остановившись и понаблюдав, я понял механизм празднования Дня города. Граждане просовывали в окошки киосков свои длинные булки, а обратно их получали уже покрытыми икрой. И при этом никаких документов у граждан не требовали, из чего я сделал вывод, что найди я сейчас булку – я получу такой же шаровой обед астраханского аристократа. Оставалось найти булку. Спортивным шагом обойдя окрестные улицы, я понял, что с булками я опоздал – все булочные были закрыты, а у дверей одной из них проходившая мимо старушка мне участливо сообщила, что хлеб в городе закончился еще вчера.
Отчаявшись, я подошел к киоску, у которого на моих глазах рассосалась очередь.
– У вас булки не найдется? – спросил я.
– Ты что! – усмехнулся молодой парень-продавец.
– А черного хлеба? Есть очень хочется, – признался я, давя на жалость. – Я только с поезда…
Парень вздохнул, не убирая с лица улыбки.
– Дай-ка руку, – сказал он.
Я, не совсем понимая что и зачем, протянул ему в окошко руку, думая, что положит он мне в ладонь какой-нибудь дармовой «сникерс». Но парень наклонился на пару секунд, а потом я почувствовал, как по моей ладони расползается что-то липкое.
– Хоть так поешь! – сказал он мне.
Я вытащил руку из окошка – моя ладонь была намазана сантиметровым слоем черной икры.
Поблагодарив своего «кормильца», я отошел от киоска, еще не совсем понимая, как я буду это есть.
– Подходи еще! – крикнул мне в спину парень.
Я шел по улице, держа на весу свою намазанную икрой ладонь. Время от времени подносил ее ко рту и слизывал языком приятные солененькие икринки. Ощущение праздника города стало настолько явным, словно праздник этот перенесся внутрь меня. Я уже не завидовал тем, кто загодя запасся булками – мне тоже было неплохо. У случайного встречного я спросил, как пройти к порту. Он сделал рукой жест сеятеля, и я понял, что порт здесь огромен и пошел вслед за направлением его жеста, полизывая свой односторонний бутерброд.
К вечеру, слизав с ладони всю икру и обойдя несколько огромных портовых пристаней и не найдя ни одного пассажирского теплохода, не снимая рюкзака, в изнеможении я присел в парке возле памятника Кирову. Было еще светло. Я понимал, что стоит поглубже пообщаться с местным населением – и я найду то, что мне надо. Но так не хотелось ни с кем общаться – у меня уже имелся жизненный опыт случайных встреч со случайными последствиями. Будь это обычный день, я бы купил в газетном киоске карту города и все бы сам нашел. Но все киоски, кроме тех, в которых граждан намазывали икрой, были закрыты. И я сидел, отдыхая на зеленой парковой скамейке, тяжелой, с чугунными литыми боковинами. Сидел в полном одиночестве и даже прогуливающихся горожан вокруг не видел.