Добрые люди - стр. 4
– Честно сказать, я не очень в курсе, – ответил он, пока мы шли по коридору к его кабинету. – По-моему, у нас она приблизительно с конца восемнадцатого века.
– А кто может рассказать об этом подробнее?
– А почему тебя это так заинтересовало, прости мое любопытство?
– Сам не знаю.
– Роман?
– Пока об этом рано говорить.
Он пристально посмотрел на меня своими пронзительными синими глазами. Иногда, чтобы подразнить коллег по Академии, я завожу разговор о романе. На самом деле я не собираюсь писать ничего подобного, но в шутку люблю пригрозить, что они все окажутся на его страницах. Называется он «Очищай, убивай, озаряй»: это история о преступлениях с участием призрака Сервантеса, который бродит по нашему зданию, однако видят его только консьержи. По сюжету всех членов Академии убивают одного за другим, начиная с профессора Франсиско Рико, нашего блестящего специалиста по Сервантесу. Этот будет убит в первую очередь: его повесят на шнуре для гардин в банкетном зале.
– Ты ведь не имеешь в виду этот твой роман об убийствах? Тот, где…
– Нет, не беспокойся…
Гарсия де ла Конча, человек в высшей степени деликатный и сдержанный, вздохнул с облегчением. Но облегчение это было слишком хорошо заметно.
– Мне очень понравилась твоя последняя книга, «Мурсийский танцор». Она, как бы это сказать…
Он был замечательный директор. И славный малый. Окончание фразы повисло в воздухе, предоставляя мне отличную возможность скромно пожать плечами.
– Мирской.
– Что, прости?
– Он назывался «Мирской танцор».
– Ах да… И как это я запамятовал? Даже президент появился прошлым летом в журнале «Ола!», лежа в гамаке с экземпляром твоего романа. Помнишь? В Захара-де-лос-Атунес.
– Скорее всего, журнал купила его супруга, – возразил я. – Сам-то он ни одной книги за всю жизнь не прочел.
– Дорогой мой, разве можно так говорить? – Гарсия де ла Конча улыбнулся с напускным возмущением, которого формально требовало мое замечание. – Разве можно!
– Ты видел его хоть раз в какой-нибудь культурной программе? На театральной премьере? В опере? На обсуждении фильма?
– Разве можно…
Последнюю фразу он произнес в кабинете, пока мы усаживались в кресла. Солнце по-прежнему вливалось в окна, и мне пришло в голову, что истории, которые хочется рассказать, в такие дни овладевают нами полностью и уже не отпускают. Кто знает, сказал я себе, вдруг этот случайный разговор будет мне стоить ближайших пару лет жизни? В таком возрасте сюжетов для книг больше, чем свободного времени. Выбрать один означает умертвить все остальные. Выбирать надо с осторожностью: ошибиться никак нельзя.