Добровольный плен - стр. 30
– У тебя с отцом был конфликт? – спрашиваю, потому что это грустно, когда дети так отзываются о своих родителях. Если бы у меня был папа, я бы его очень любила.
– Я не хочу об этом говорить! – достаточно резко отвечает, пугая меня темным взглядом.
Как можно расслабиться, когда его настроение меняется со скоростью света?
– Ясно, – тушуюсь и опускаю взгляд.
Что я вообще здесь делаю? Завтра мне на работу, нужно погладить форму, еще и реферат надо дописать…
Давид ведет меня к бару и вручает мне бокал с шампанским, а сам берет коньяк, делает глоток, даже не морщась, будто пьет воду.
– Есть темы, на которые я ни с кем не хочу разговаривать, и одна из них – мой отец. Просто запомни это.
Киваю в ответ, отпивая немного шампанского и стараясь не смотреть Давиду в глаза. Мы знакомы меньше недели, откуда мне знать, о чем с ним можно говорить, а о чем нет?
– Тебе очень идет это платье, в нем ты кажется еще нежнее, – уже мягче произносит он. – У меня есть сестренка, она дизайнер, тебе понравятся ее одежда. В Валенсии много солнца, тебе придётся запастись специальным кремом – не хочу, чтобы ты испортила свою нежную кожу, – вкрадчиво произносит он, поднимает руку и дотрагивается до моего лица, плавно и невесомо лаская щеки и скулы пальцами.
Заглядываю ему в глаза и вновь попадаю в их плен.
– Я еще не дала согласия, – шепчу, стараясь взглядом донести, что мне страшно.
– Не согласишься добровольно – украду тебя, Ева, и все равно увезу с собой, – так же шепчет мне, приближаясь к моим губам. – Выбора нет, – он обхватывает ладонью мое лицо, – свобода выбора иллюзорна, все давно решено за нас.
Мне бы испугаться его напору и – практически – угрозе, но я смотрю Давиду в глаза, дышу его горьким парфюмом и теряю себя. Он прав – свобода выбора иллюзорна, где-то уже все решили за меня, иначе я никак не могу объяснить это влечение. Его близость лишает воли, его взгляд гипнотизирует – он знает об этом и успешно пользуется. От его прикосновений бросает в дрожь, по телу разносится тепло, и с каждой секундой оно становится все горячее и горячее.
– И так, дамы и господа, хочу представить вам…
Врывается в сознание громкий голос, и Давид отпускает меня. Дышу глубоко, чтобы прийти в себя, и закусываю губы, когда он слегка улыбается мне, осматривая горящим взглядом. Давид оставляет бокал и идет ближе к макету, а я допиваю шампанское и следую за ним, и уже почти дохожу до мужчины, но спотыкаюсь о ножку стула, теряю равновесие и с грохотом падаю, подворачивая ногу. Вскрикиваю от резкой боли в лодыжке и тут же зажимаю рот рукой, поскольку все смотрят на меня. Мне еще никогда не было так стыдно. Зачем, ну зачем, я надела эти чертовы туфли?! Ведь знала же, что не устаю на высоких каблуках! Закрываю глаза, больше не выдерживая этого позора. Хочется плакать от собственной никчемности и боли в ноге, но я держусь, иначе упаду еще ниже.