Добровольная пленница - стр. 14
Эмилио поддался этой слабости, когда Исабелла прижималась к нему всем телом, будто ненароком поглаживая бедро сквозь тонкую ткань — и теперь Эмилио платил за эту слабость своей болью.
Мысль о закономерности наказания успокоила Эмилио. В отличие от всех других мыслей об Исабелле, она приводила мироздание в порядок, объясняя причины и следствия событий.
Другие были куда менее утешительными и роились в голове, как тысяча диких пчёл, не давая сосредоточиться ни на одной.
Всё ещё тяжело опираясь на правую ногу, Эмилио прошёлся по спальне из одного конца в другой, а затем, вернувшись, остановился у туалетного столика и сдёрнул покрывало с огромного зеркала в витой золотой оправе.
В комнате тут же запахло пылью, и Эмилио чихнул — сдувая новые пылинки и заставляя их кружиться в воздухе.
— Луиджи! — крикнул он. Где-то далеко послышался шум, который мгновенно стих. — А… — Эмилио махнул на дверь рукой, и сам, скомкав в ладонях покрывало, протёр зеркало, образуя посередине него чистое пятно. Посмотрел на отражение своего изрезанного шрамами лица и тут же отвернулся к окну.
Даже сам он с трудом мог смотреть на то, что стало с его лицом. Что уж говорить о том, чтобы наказывать подобным образом молодую красивую девушку.
Эмилио давно понял, что любовные утехи не для него.
Он, безусловно, оставался мужчиной и, как и прочие его братья по Ордену, не брезговал городами для развлечений. Однако Обет давался ему куда легче, чем многим другим, потому что он давно уже понял, что любить его таким, каким он стал, не станет никто.
Вот уже двадцать лет прошло после его путешествия в Пасталону. Путешествия, которое не имело смысла, как и все восемь предыдущих походов за море. Семьдесят его братьев оставили на Святой Земле жизнь. Он — всего лишь будущее, которого у него и без того никогда не было.
Эмилио было пятнадцать, когда он принял обеты. Он был молод, глуп и выполнял последнюю волю той, что умирала у него н руках. Той, кого далеко за морем успел полюбить больше чем любил зелёные берега родной земли.
Когда Калила покинула его, Эмилио поклялся, что будет хранить траур о госпоже своего сердца до конца дней и никогда более не вступит в брак. Не было этих сомнений у него и все последующие двадцать лет.
Он давно уже думал, что его сердце умерло. Обеты надёжно защищали Эмилио от новых глупостей. И если даже кому-то приходило в голову добиваться его внимания, Эмилио всегда твёрдо знал, что причина тому - лишь деньги, которые в случае его смерти вне брака должны отойти Ордену, да титул графа Савойского, охотников за которым всегда было немало.