Доброе утро, Царь! - стр. 22
– Таша, моего слугу убили и меня тоже пытались убить и изнасиловать, и ты хочешь, чтобы я просила деда не наказывать их?
– Твоего деда? Кто это?
Иарра вздохнула.
– Мой дед – энс одного из Девяти Домов. Энс Адай Самурхиль. Я его внучка.
Бездомная отшатнулась при слове «энс», да так и осталась стоять – приоткрытый рот, ужас в широко распахнутых глазах.
– Когда он узнает…
Иарра кивнула:
– А тот, кто здесь только что был, он бы простил, если бы с тобой такое сделали? Скажи!
Таша выдохнула с ужасом:
– Почему я ему не сказала?
– Но ведь не сказала, – повторила Иарра.
– Твой дед – из энсов, а мой брат – вождь Бездомных! Мы враги!
– Нет! Таша, ты меня спасла, я никогда не буду твоим врагом!
Ее слова нисколько не убедили Бездомную. Иарра зажмурилась и выговорила на одном дыхании:
– Клянусь Двумя и Непознаваемым, Таша, что никогда не сделаю ничего тебе во вред!
Открыв глаза, посмотрела на ничего не понимающую собеседницу и со вздохом объяснила:
– Это клятва Девяти Домов, ее нельзя нарушить. Теперь мне придется просить деда, чтобы он оставил случившееся без наказания.
Таша недоверчиво переспросила:
– Правда?
– Правда. Только мне нужно попасть домой… и кстати, твой брат ошибается, когда думает, что мою пропажу оставили бы без внимания и что вас не стали бы подозревать. Дед предсказал по звездам, что вы выйдете из повиновения и ваше восстание тоже предсказал. И не только он один. Если я не вернусь, утром здесь будут солдаты, это я обещаю.
Гордая дочь Дома Самурхиль Иарра ни секунды не сомневалась и даже не подумала, что имеет дело с Бездомной, когда протянула Таше обе руки:
– Пожалуйста, поверь мне.
И та, поколебавшись, вложила в ее ладони свои:
– Ладно.
Утробные звуки рогов только возвестили начало нового дня с его заботами, когда две девушки вышли на мост и переглянулись, остановившись у самого края, чтобы их не увлек поток спешащих на дневные работы Бездомных. Как и все вокруг, они были одеты в простые некрашеные туники и шли босиком. Одна из них, ниже ростом, но шире в плечах, кидала вокруг настороженные взгляды, умудряясь при этом сохранять обычный для людей ее сословия равнодушно-глуповатый вид. Другая была слишком напугана, чтобы сохранять хоть какой-то вид, поэтому шла, опустив голову и не поднимала глаз. Длинные волосы, явный признак свободы и состоятельности, она спрятала под неловко намотанное головное покрывало. Надвинутое почти до самых глаз, оно скрывало густо замазанную грязью татуировку на лбу. В руках она прятала обмотанный тряпкой жезл энса. Если этот ненадежный маскарад до сих пор не раскрыли, то лишь потому, что раскрывать было некому. Никто не обращал на нее внимания.