Добро пожаловать в Сурок - стр. 67
— Ты в курсе, что из группы «Б» ушла в начале недели девушка? — спрашивает Руслан, решившись.
Неожиданно.
— Нет, — отвечаю честно.
— Ну, рыженькая такая, невысокая. Аля Скворцова.
— Нет, — повторяю. Свою группу я запомнила, к параллельным особо не присматривалась. Миша есть шумный, его помню. На крыльце меня обложила вроде бы Лида… Или Ида? Да какая разница? — В чем дело-то, Рус? — опять мнется. — Рус, — настаиваю, окончательно коченея. Продолжит играть в застенчивость, то ухожу — и его проблемы.
— Мы с ней в библиотеке познакомились, — наконец, продолжает Любимов, а голос становится тише, будто мы тут два заговорщика. Вернее, три — как же Артемида? Олень, так и быть, не в счет. — Она мне говорила, как счастлива, что попала сюда, как хочет учиться и все уметь…
— И? — спрашиваю глухо, когда пауза затягивается. Пинаю олененка в копыто, гадая, из камня эти статуи или все же из гипса. Холодно, блин.
— И уехала вдруг. Говорят, никому ничего не сказала, а сама пошла к директору и выбрала вариант: «затирка мозгов и домой».
— Бывает, — откликаюсь.
Ну выбрала и выбрала. Я вот тоже иногда думаю. Было бы к кому возвращаться, наверное, тоже бы чухнула. Вернее, не поехала бы сюда изначально. А перспектива вернуться сейчас домой, где уже не будет бабушки, пока что меня не привлекает. Знаю-знаю, фаза отрицания не выход, но не могу и все.
— Она хотела учиться, ты что, меня не слышишь? — Руслан подается ко мне, и меня обдает его ядерным амбрэ. Морщусь, благо в темноте это можно делать незаметно. — Как так? Говорит, что сбылись ее самые смелые мечты, и через день — гоу хоум?
— Бывает, — повторяю, пожимая плечами, хоть и не особо рассчитываю на то, что собеседник увидит мой жест (на мне-то черная куртка).
— Не бывает, — настаивает, с нажимом.
М-да. Не ожидала. Мне казалось, что кому-кому, а Русику тут все нравится. Вон и гречка, и комнаты…
— Чужая душа — потемки, — напоминаю осторожно. Что-то беспокоит меня его настрой. Может, того — к психотерапевту?
— Спроси Станислава Сергеевича, — предлагаю. — Или Шапок… Вольдемаровну, — быстро исправляюсь, пока с моей легкой руки секретарь директора не обзавелась кличкой. С меня и «Кошатницы» хватит.
— Спрашивал.
— И?
— И я вдруг чуть не полюбил его больше своей мамы! — отшатываюсь. Может, про психотерапевта была не такая уж плохая идея? — Он на меня воз-дей-ство-вал! Магией.
Нет, они могут, конечно, все: и преподаватели, и директор. И Реутов вон мог мысли почитывать, как газету. Но в данном случае…
— Ты что, думаешь, он ее убил и… Что? Съел?
— Очень смешно, — впервые слышу от Любимова такой убийственно серьезный тон, и мне становится еще неуютнее, чем когда перестает улыбаться Холостов. — Думаю, она и правда уехала, но что-то случилось. Не по своему желанию. А может и… — не договаривает, но я и так понимаю, что он думает о моих словах, сказанных минуту назад, только без «съел».