Добро не оставляйте на потом - стр. 40

– Ангелы понимают разницу между «украсть» и «взять на время». Они на моей стороне. Уж поверь мне.

Кабрелли вздохнул.

– Не забудь помолиться.

– Я уже помолилась.

– Помолись еще. – Пьетро направился к двери.

– Папа, а почему Сильвио не носит фамилию матери? Она синьора Вьетро, а он Биртолини.

– Синьора Вьетро не могла выйти замуж за отца Сильвио, потому что у него уже есть жена.

Доменика задумалась.

– А Биртолини – это фамилия его отца?

– Нет. По итальянским законам для каждого месяца существует своя буква, и мать, не имеющая мужа, выбирает любую фамилию на эту букву. Для месяца, когда родился Сильвио, определена буква Б, и его мать просто выбрала фамилию из списка.

– Бедный Сильвио. Il bastardo, – тихо произнесла Доменика. – Папа, ты же говорил, что в Виареджо нельзя быть только попрошайкой и вором?

– Так и есть.

– Нет, не так. Нельзя быть еще и Il bastardo.

– Доменика!

– Сильвио ни в чем не виноват. Как можно его винить в том, чего он не делал? Почему на нем поставили это клеймо?

– Мы должны молиться за него.

– Отец у него от этого не появится.

Доменика была права, и Кабрелли это понимал. Il bastardo – не просто обидное прозвище. Это приговор для будущего. Сильвио не получит ни наследства, ни образования, кроме начальной школы.

Из соседней комнаты раздавался храп Альдо. Он был в том возрасте, когда больше походил на неуклюжего, вечно сопящего и портящего воздух медвежонка. Даже во сне он был неприятен Доменике. Она не могла дождаться, когда вырастет и уедет от него как можно дальше.

– Ты голодная?

– Нет, папа, – солгала Доменика.

– Мама сделает тебе утром фриттату[53].

– Откуда ты знаешь?

– Она подготовила яйца.

– Правда? – Доменика натянула на себя одеяло. Получается, что, как бы там ни было, мать не винила ее в произошедшем.

Кабрелли задул керосиновую лампу, и в воздухе разнесся сладковатый запах.

– Быстрее заснешь – быстрее поешь.

Доменика повернулась на бок. Услышав слабый щелчок и поняв, что дверь родительской спальни закрылась, она легла на спину, закинула руки за голову и уставилась в потолок. Быстро прочитала благодарственную молитву – за фриттату. Мама ее все-таки любит. Помолилась за отца, ведь он всегда любит ее, что бы она ни делала. За Альдо она тоже помолилась, потому что так нужно.

Ее глаза уже закрывались, когда в окне вдруг показалось лицо, словно изображение со старой фотографии, подсвеченное луной. Оторопевшая Доменика сползла с койки, не издав ни звука, и поспешно вскочила на ноги, намереваясь выбежать из комнаты, но все-таки обернулась. Форма головы казалась знакомой – круглая, как лесной орех, с заостренным подбородком. Черные кудри сливались с завитками кованой ограды у дома Фильоло через дорогу, из-за чего их владельца было трудно разглядеть. Мальчик шагнул в полосу света.