Доблесть воина - стр. 41
– Я поведу! – немедленно влез Габдулла Безотчий, личный холоп Владимира, взятый в плен после победы в поединке под стенами Булгара и с тех пор неизменный верный телохранитель великого князя.
Владимир глянул на него через плечо, и Габдулла притих.
– Серегеич. Ты предложил, тебе и делать.
Маттах радостно взвизгнул, Илья же постарался принять поручение с достоинством, но все же не выдержал, заулыбался.
Госта тем временем подозвал двоих десятников, показал на Илью: с ним пойдете.
Два десятка отборной княжьей гриди выдвинулись вперед, встали на заросшем редким лесом склоне стремя в стремя.
Госта и Илья обменялись понимающими взглядами. Командиру полусотни неохота было отдавать своих людей под чужое начало, но его место при Владимире, а Илье он доверял, как и всему его роду.
Госта не был варягом. Его отец, Лунд, был свеем и давним другом Владимира еще со времен новгородского княжения. Потом Владимир отдал Лунду в наместничество Полоцк, который после изгнания из Киева Рогнеды свей передал воеводе Устаху. И теперь жил в Киеве, на Горе. Илья с батей бывал у него в гостях.
Илья подумал было послать за своими, Малигой, Рулавом… Но решил, что некогда. Хорватская колонна двигалась быстро.
В виду головных хорватского войска они появились, обогнув холм. И сразу на рысях двинулись к городку.
Проскакали саженей сто и остановились. Будто только что увидели воев головного отряда. Потоптались немного, как и было задумано, а потом рванули галопом к тракту… И снова остановились. Уже в виду всего войска. Остановились, сбились в кучу, словно бы совещаясь: как дальше?
План Ильи был таков: сначала изобразить удивление, а потом – напасть, закидать стрелами, а когда погонятся, не слишком быстро, будто кони устали, уходить в сторону от городка. Не слишком быстро, чтобы у противника появилась надежда, что смогут догнать.
Так и сделали. Потоптались – и галопом к головному отряду.
Эх, весело! Любил Илья такую скачку: во весь опор, прильнув к гриве. А особенно любил тот миг, когда выходишь на прицельный выстрел, придержав жеребца, встаешь в полный рост и начинаешь метать стрелу за стрелой. Мощно растягиваешь лук, провожая мыслью уходящие в смертоносный полет стрелы, видишь, как спустя несколько ударов сердца крохотный, как муха на столе, доселе полагавший себя в безопасности ворог валится из седла, пораженный невидимой смертью, будто перуновой молнией.
Но на сей раз вышло совсем не как задумывалось.
Илья летел, припав к шее Голубя, который и без понуканий мчал вихрем, не желая уступить Маттахову легконогому жеребцу, небольшому размером, но стремительному, как падающий на жертву сокол.