До встречи в Лондоне - стр. 5
– Ну ладно, не клепай на себя. Ты – и не знаешь! Так не бывает, – пошутил Ледников. – Неужели этот проклятый Лондон на тебя так подействовал?
– Как видишь.
Судя по голосу, Гланьке было действительно не до шуток. Но звонит-то она не поэтому, что-то ей нужно…
– Я могу тебе чем-то помочь?
– Можешь. Только для этого тебе нужно прилететь сюда.
– Ага… И когда?
– Завтра. Билет я уже заказала на твое имя. Я тебя встречу.
Ну да, это называется, она не знает, что делать!
– Слушай, а ты уверена, что тут нужен именно я?
– Уверена. Мне тут просто не с кем поговорить, Ледников. Понимаешь? Поговорить со мной ты можешь?
– Могу. Закажи мне гостиницу.
– Уже заказала.
– Ты была так уверена, что я…
– Была. Я знала, что ты все поймешь, как надо.
В редакции журнала, куда Ледников завез отрывки из книги отца о великих российских юристах, было пусто и сумрачно. Обшарпанные стены, вытертый до черных дыр паркет, разномастная мебель, будто забытая при переезде, свидетельствовали об отсутствии богатых хозяев. Ледников обычно старался появляться тут пореже, отсылая тексты по электронной почте, но на сей раз у них и сервер полетел – пришлось ехать.
Из знакомых он застал в редакции лишь обозревателя Лешу Пузырева, пузатого, краснолицего мужика, которому было уже хорошо за шестьдесят. Лет двадцать назад, в разгар перестройки, Пузырь прославился циклом статей об изначальной лжи и химерах марксизма. При этом он был мелким работником ЦК КПСС и продолжал ходить на работу, читать лекции о ленинизме, обедать в цековской столовой и пользоваться всеми благами службы. Самое восхитительное, никого это в ЦК особенно не удивляло – на дворе уже царило время безумия и всепоражающего невроза. Время пузыревской славы длилось недолго, ибо уже к выходу третьей статьи его откровения перестали быть новостью, а превратились в банальщину. Другие герои и властители дум уже громили прошлое с еще более исступленной яростью. Пузырь обиделся, затих, зачах, его оттеснили на обочину. Он попробовал вернуться в центр внимания, написав несколько уже державно-почвеннических статей, но этот зигзаг его мысли никого не увлек и не привлек. С тех пор он пребывал в состоянии завистливого раздражения на весь свет.
Пузырь сразу предложил выпить, но Ледников отказался.
– Вечером приглашен на прием в английское посольство, потому должен соответствовать.
– Тебя пригласили в английское посольство! – поразился Пузырь. – Поздравляю!..
А потом честно признался:
– И завидую.
– Да чему тут завидовать? – отмахнулся Ледников. – Скучища будет смертная!
– Старик, ты ничего не понимаешь! – возбужденно, по-бабьи взмахнул руками Пузырь. – Это же означает, что ты попал в обойму. Тебя зачисляют, понимаешь! Ты становишься избранным. А это значит – гранты, стипендии, лекции за границей… Другая жизнь! – просипел он севшим от волнения голосом. – Они меня тоже приглашали, когда я марксизм громил. Мы, антисоветчики, там все собирались.