До самой смерти - стр. 11

– Я плачу не потому, что скучаю по дому…

Я потерла переносицу, первый раз взглянула Кэрол в лицо и обомлела от ее красоты. Длинные прямые светлые волосы, ярко-синие глаза. Под одной бровью маленькая родинка, словно создатель специально добавил крошечный недостаток, чтобы небесное творение походило на обычных людей. Я снова потерла переносицу, слишком подавленная, чтобы позавидовать неземной красоте.

– Одеяла… – краснея, прошептала я, чувствуя себя жалкой и глупенькой. – У меня ужасные одеяла. Стыдно показывать.

Для наглядности я вытащила серые армейские покрывала.

Кэрол молчала всего пару секунд, а потом лоб ее разгладился, как у человека, нашедшего выход из сложной ситуации. А потом я в одну секунду поняла, что за человек Кэрол. Она не стала говорить, что мои одеяла не так уж плохи, она просто сдернула с кровати одно из своих.

– Мы поделимся. Серое снизу, розовое сверху. Никто не увидит.

Невероятно! Я готовилась умереть от стыда! И вдруг нежданное избавление! Меня спасла совершенно незнакомая девочка. Знаете, я сразу ее полюбила. Я-то думала, что людям с такой потрясающей внешностью совсем не обязательно быть добрыми – они и без того всем нравятся. К чаю мы спускались вместе, Кэрол ободряюще улыбалась. Я с удивлением и облегчением подумала, что обитель Святого Колмана лучше, чем я ожидала.

За чаем с пирожными Кэрол рассказала, что попала в пансион, потому что мама выиграла в лотерею.

– Я предлагала промотать – круиз, машина, что-нибудь в этом роде. Но мама завела песню про образование и «возможности», вот я и здесь.

Папа Салли тоже был военным и получил пособие. Ее родители так же, как мои, решили, что ребенку хватит прыгать из школы в школу с каждым отцовским переводом, потому что пора готовиться к экзаменам. Салли пожаловалась, что мама всю дорогу плакала. Мы понимающе закатили глаза – ох уж эти родители! – а сами очень по ним скучали.

Переводя взгляд с Салли на Кэрол, я чувствовала – это начало чего-то важного.

Той ночью, уткнувшись в подушку, я вдыхала запах дома и представляла, как мама улыбается мне поверх гладильной доски. Потом, проведя рукой по розовому одеялу, я поблагодарила Бога за новых друзей.

Я до сих пор люблю розовый цвет. Он напоминает мне Кэрол.

Здесь, во Франции, меня называют Кароль. Кароль. Ударение на последнем слоге. Я привыкла. Я ко многому привыкла.

Последнее время мы в основном живем на юге, жарковато, на мой вкус, зато мне нравится здешний сад. Не бассейн, вымощенный бирюзовой плиткой с толстыми, разинувшими пасти рыбинами, не земляные террасы, которые спроектировал ужасный дружок Неда, архитектор из Лиона, а именно растения. Люблю тенистые виноградники и яркие бордюры клумб.