До последнего солдата - стр. 30
– Да все ясно, – вдруг неожиданно даже для самого себя рассмеялся Беркут. Услышав его смех, генерал не поверил себе. И ошеломленно умолк.
– Что это ты так? – почти оскорбленно поинтересовался Мезенцев.
– Извините, товарищ генерал. Приказ ясен. Я ведь с июля сорок первого, с Днестра, по эту сторону фронта не появлялся. А на Днестре командовал дотом. Тридцать бойцов – и ни шагу назад. Поэтому лишних вопросов у меня, как правило, не возникает.
– Значит, капитан? Фамилия твоя Громов… Запиши, – скомандовал он кому-то. – Запиши, штабная твоя душа, еще раз. «Капитан Громов». И представить, понял? Вплоть до Героя. Ты все слышал, капитан?! Уже представляю к награде. Только продержись. Хотя бы сутки.
– Есть, продержаться сутки!
– Но… слышишь, капитан, – вдруг перешел он почти на шепот. – Ты уж… до последней возможности. Через невозможно… До последнего, так сказать, солдата. Зубами за тот берег цепляясь. Извини, что говорю так, но именно: до последнего. Объяви это моим приказом.
Беркуту вдруг вспомнился обгоревший немецкий офицер-танкист, докладывавший ему ночью посреди заснеженной, усеянной трупами равнины. «Мы сражались до последнего солдата…». Не хотел бы он дожить до этой его страшной фразы и до его состояния.
– Отходить нам все равно некуда.
– Так ведь река… Можно плот…
– Плот есть. Но будет уничтожен. Если появится возможность, пусть летчики сбросят нам боеприпасы и продукты. На тот случай, когда через сутки ваши войска не выйдут к берегу.
– Это будет, капитан. Это подбросим. И считай, что ты уже в списках офицеров штаба дивизии. С партизанским штабом твоим я разберусь. Поэтому держись, умоляю и приказываю: держись!
Положив трубку, Беркут присел на краешек стола и какое-то время смотрел на потрескавшуюся стену перед собой.
«Держаться до последнего солдата!» – такой приказ он слышал впервые. Впрочем, суть его стара и вечна, как войны и армии.
Андрей снова вспомнил обгоревшего немецкого офицера, который в бреду принял его, очевидно, за командира своего полка. «Мы держались до последней возможности. Как приказано…».
Кажется, только теперь он по-настоящему понял, что таилось за словами этого офицера, чего они стоили ему. И проникся уважением. Да, уважением к врагу, в мужеству врага.
И генерала Мезенцева он тоже понимал: при создавшейся ситуации приказ его должен был звучать только так. Другое дело, что его по-иному можно было сформулировать. Впрочем, «до последнего патрона» тут не скажешь.
До последнего солдата, последней капли крови…
– Что, пригвоздили нас, капитан? – вывел его из оцепенения лейтенант Глодов. – «Стоять насмерть – а Родина вас не забудет!». «Умереть, но ни шагу назад!»