Дни стужи - стр. 19
У входа топтался мужик. Встревоженный, немного испуганный и нетерпеливый. И очень знакомый.
Стас распахнул дверь и, прищурившись, уставился на гостя.
– Акимыч? Тебе-то какого рожна надо? – изобразил искреннее удивление Хромой. – Неужто купец твой недоволен? Или дочка подарок разбила? Так мы эти пластинки обратно не соберем.
Акимыч досадливо махнул рукой в толстой меховой рукавице:
– Не до шуток нам, Стас Григорьич. Петр Фаддеич очень просят тебя с Иван Николаичем прибыть для серьезного разговора.
Стас глянул внимательнее. В глазах Акимыча и вправду читалась нешуточная тревога.
– Заходи, нечего в дверях стоять. Идем, расскажешь, что стряслось, а я пока оденусь.
Иван их встретил уже полностью одетым – почуял настрой напарника и приготовился. В добротном сером костюме «с искрой» и сияющих новеньких ботинках он походил на преуспевающего врача или служащего. Образ этот он тщательно поддерживал, потому следил за модой и даже бывал на модных показах.
– Чаю хочешь, Акимыч? Или, может, кофию? – заботливо спросил Иван приказчика, но тот снова отмахнулся и забегал по комнате.
– Рассказывай, что стряслось, пока я переодеваюсь, – скомандовал Стас и пошел к себе собираться. Дверь оставил открытой и крикнул, открывая платяной шкаф: – Давай, не тяни!
– Да сам я не пойму, что говорить, Стас Григорьевич, – крикнул в ответ приказчик. – Вчера ночью Говоруна прямо на Москворецком мосту убили!
– Какого говоруна? – не понял сначала Стас, а вот Иван, внимательно следивший за политической жизнью столицы, изумленно присвистнул:
– Да неужто? Прямо на Большом Москворецком? Вот это дела!
– Вот-вот! Дела! – занервничал приказчик. – С девкой какой-то его на этот мост понесло. Вроде после ресторации решили прогуляться, тут его и…
– В «Лобном», что ль, сидели? Что в Старом магазине?
– Там, где ж ему еще сидеть-то! – подтвердил Акимыч.
– Да кто он такой, Говорун этот? – рявкнул из комнаты Стас. – И какого лешего купцу твоему от нас понадобилось, толком говори!
Вместо приказчика ответил Иван:
– Покойный – Говорун Борис Вениаминович. Фамилии соответствовал полностью, говоруном считался бесподобным. Ты его помнить должен, он сначала за строительство в ближних посадах да по городкам вроде Сергиева Посада отвечал. Пока пост занимал, громко говорил, что всех воров посадит. А потом темная история про него самого всплыла. Вроде бы он завизировал часть земель как потравленные «черными вдовами», а порубежники потом рейд туда устроили и выяснили, что земельку втихаря продали за бесценок. Продали восточным каким-то людям, которые устроили там натуральное рабовладение и через то имели на рынках дорогой нашей столицы такую прибыль, что впору от зависти удавиться. Говорун, конечно, отговорился, но история вышла некрасивая, и место пришлось освободить. С того времени затаил Борис Вениаминович злобу лютую на власти городские, стал непримиримым критиком и оппозиционером. Потом и вовсе пропал, всплыл несколько лет назад в польских землях, советовал там, как вести дела с дикими московитами. Судя по всему, советовал не слишком успешно, поскольку с панами мы замирились.