Дни страха, или Пир горой - стр. 2

2 

ЮНЫЕ БОГИ И ЗЛЫ, И СТРАШНЫ.

Кругом беспричинная пустота наполненная отсутствием видимого содержимого. Темно, холодно и страшно. Откуда всё возникло? Естественно или по воле разума? Что скажешь мудрец? Чем удивишь, хранитель обители двенадцати башен, песочных часов луны и солнца. Ты безымянный, проживающий бесконечность в тени своих знаний? Молчаливый лунный призрак, утративший беспокойство в размеренном движении по кругу переходящему в самокотящееся колесо истории. Молчишь, уходя в тень звезд, тихими шагами, не беспокоя пространство и время. Будь по-твоему, ты станешь тенью.

Лучше начну с истоков реки времени, где затерялись и исчезли камни с преданиями обо всём произошедшем, былом и идущем навстречу тому, кто решился выйти из пустоты кокона шелкопряда. Ведь никто не говорил, тем более не утверждал, что пустота не может быть благодатной почвой для рожденья. Тишина и личное беззвучие, молчание, еще не выдуманы слова, в этом таинстве нет ничего, хотя ловишь себя на мысли, что…

Только начало пути. В бескрайнем пространстве незримо протекает тягучее, долгое, неощутимое действие. Пустоту заполняет тишина, после беззвучие и молчание, которые обозначат границы и станут далёким едва различимым шёпотом пульса.

Вот он я, не былое беззвучное, ветхое я. Теперь звонкое с пульсом, настоящее, осязаемое, практически сущность. Путь от мысли к рождению пройден, впереди ждут дебри парадоксальных реинкарнаций, соль и пепел.

Бьется живое сердце, разгоняет материю до световых скоростей. Беззащитный пульсар вскипает алым цветом, поглощая туманный фантом кокона. Живое сердце становится нетерпеливым, превращается в кость и плоть желающую вырваться из уютной тюрьмы закономерностей.

Принять крещение холодом и темнотой, исторгнуть огонь крика в пустоту. Ведь там, за стенами околоплодного мира есть большее и безграничное. Вселенная, бездушный вакуум, пролитые чернила на белый лист истории. Я чувствую это расстояние, в нем существуют сердца и мысли. Рождаются имена идущих странников. Дорога, которую интуитивно чувствуешь, ведет к началу и возникает бытие.

Утроба, теплая субстанция в которой живешь, свыкся с порядком, шепот и голоса извне искажены, потусторонни словно тени. Молчаливый плод, поглощающий границы собственного мира. Крупный, голодный, крадущийся со спины. Он обособлен, в нем сосредотачивается глухая ко всему первичная чернота. Хищная отчужденность, холод и сырость. Плотоядность, проникающая и определяющая суть. Холодная кровь поглощает этот вид, и он растворяется.

Дрожь, вползающая в нутро сыпучим ознобом, странное время возникновения нервной системы, ползущей во тьме бледно серыми нитями обжигающего тока. Безнадежная реальность, безмерного пространства опутавшей мир паутины. Хаос, причинно-следственные связи, бог, числа. Горизонт уже не подвластен мысли, она в петле, чувствует боль и нервы. Замирает, вздрагивает, лучи света исчезают в тени неопознанности, словно там бесконечная черная дыра. Прорва.