Дни, полные любви и смерти. Лучшее - стр. 50
Однако к нынешнему проекту он относился более чем серьезно.
– Условия для эксперимента идеальные, – изрек Эпикт строго, словно объявляя начало собрания. – Мы подготовили контрольные тексты и изучили окружающий мир. Изменится он – изменятся и тексты, причем прямо у нас на глазах. Объектом наблюдения выбран наш средних размеров город, вернее, тот его район, вид на который открывается из окон этого пентхауса. Всем ясно, что связь «прошлое – будущее» неразрывна, и если в результате нашего вмешательства мир станет другим, то и лицо города изменится… Здесь собрались лучшие умы современности: восемь человек и одна Ктистек-машина, то бишь я. Запомните, нас девять. Это может быть важно.
Девять лучших умов составляли: Эпиктист, трансцендентальная машина (за ее выдающиеся способности слово «Ктистек» стали писать с большой буквы); Григорий Смирнов, директор Института и широкой души человек; Валерия Мок, блистательная леди-ученый; Чарльз Когсворт, ее мозговитый муж, затмеваемый супругой; непогрешимый Глассер, лишенный чувства юмора; Алоизий Шиплеп, признанный гений; Вилли Макджилли, человек без ложной скромности, но с аномальными органами – зрячесть среднего пальца левой руки он подхватил на одной из планет звезды Каптейн. И наконец, Одифакс О’Ханлон и Диоген Понтифик. Двое последних не числились сотрудниками Института в соответствии с «Правилами минимальной порядочности», но, когда собирались лучшие умы человечества, эти двое не оставались в стороне.
– Пока что такие эксперименты не проводились открыто, – продолжил Григорий Смирнов. – Изменив мелкую деталь прошлого, мы отследим полученный эффект. Наша цель – эпоха правления Карла Великого, ее еще называют «лучом света в темном царстве». Беда в том, что этот луч погас, хотя трут для нового огня уже был подготовлен. И мир потерял четыреста лет. Почему это произошло? Давайте вернемся к эпохе несостоявшегося рассвета Европы и рассмотрим, где именно случился сбой. Год – семьсот семьдесят восьмой, регион – Испания. Карл Великий заключает союз с Марсилием, арабским королем Сарагосы. Их альянс направлен против калифа Абд ар-Рахмана из Кордовы. Карл Великий занимает такие города, как Памплона, Уэска и Херона, и тем самым расчищает Марсилию путь в Сарагосу. Калиф вынужден согласиться с изменившейся расстановкой сил. Сарагосе предстоит стать независимым городом, принимающим и мусульман, и христиан. Христианство откроет проходы на север к границе Франции, и наступит всеобщий мир… Марсилий давно относился к христианам Сарагосы как к равным, а теперь вдобавок распахивалась дверь из исламского мира в саму Франкскую империю. Чтобы закрепить партнерство, Марсилий отправил Карлу Великому тридцать трех мусульманских, иудейских и христианских ученых и несколько испанских мулов. Все это должно было привести к взаимному оплодотворению культур… Но в Ронсевальском ущелье все планы рухнули. Арьергард Карла Великого, возвращавшийся во Францию, попал в засаду и был уничтожен. Среди устроителей засады числилось больше басков, чем мусульман, но Карл Великий все равно закрыл проход через Пиренеи и поклялся, что отныне граница останется на замке. Он сдержал свое слово. Так же поступил его сын, а потом и внук. Вот только, отгородившись от мусульманского мира, Карл Великий изолировал и свою культуру… На закате правления он попытался сдвинуть цивилизацию с мертвой точки и призвал на помощь ирландских ученых, греческих паломников и помнивших еще старый Рим переписчиков. Но их стараний оказалось недостаточно, хотя Карл и был близок к успеху. В общем, если б ворота в исламский мир не захлопнулись, Ренессанс наступил бы не через четыреста лет, а гораздо раньше. Наша задача – не допустить засады в Ронсевальском ущелье и оставить дверь между двумя мирами открытой. Если у нас все получится, интересно будет посмотреть, что произойдет с нами.