Дни крови и света - стр. 36

– Нет, не могу! Не могу! – по-детски запротестовала Саразал.

Свева еще никогда не видела сестру такой.

– Давай, ты можешь. Ты должна.

Старшая сестра беспомощно покачала головой.

– Све, не надо, пожалуйста. Больно. – Саразал зажмурилась, сморщив лицо, как плачущий ребенок. Она впервые признала, что ей больно. Чужим, далеким голосом она взмолилась: – Уходи, оставь меня. Я не могу. Я не буду винить тебя. Све, может, ты и вправду самая быстрая в мире. – Сестра попыталась улыбнуться. Све – так Свеву называли дома, и это воспоминание всадило ей нож в сердце. – Беги давай! – простонала Саразал.

Свева стала трясти сестру.

– Я останусь и умру с тобой, слышишь? Ты этого добиваешься? Вот тебе от мамы достанется! – Ее голос был пронзительным, жестоким. Надо было заставить сестру подняться. – И не говори мне, что ты бы меня оставила. Ты бы так не поступила, и я тебя не брошу!

Саразал приподнялась, ступила на раненую ногу и с криком упала.

– Не могу, – прошептала она с расширенными от ужаса глазами.

Одним прыжком Раф оказался перед ними. Свева почти забыла о дашнаге и не замечала его, пока он внезапно не появился снова, невероятно легкий и бесшумный при таком мощном сложении. Он подхватил Саразал под олений живот – так, чтобы ее голова легла ему на плечо. Саразал охнула и сжалась от боли и страха. Раф, не говоря ни слова, со своей ношей бросился в чащу, уходя от надвигающегося пожара и мерцания ангелов. Он даже не оглянулся.

Сердце глухо стукнуло, и Свева помчалась вслед за дашнагом.

– Но почему зубы? Не понимаю, – недоумевал Мик.

Зузана резко обернулась, и Мик чуть не сбил ее с ног тележкой, на которой вез огромную марионетку для их шоу. Зузана застыла посреди тротуара, как крошечная повелительница. Надутые губы и хмурый взгляд по выразительности соперничали друг с другом: перевешивала то обида, то гнев.

– Не знаю. Не это главное. Она была здесь, в Праге, – вот что главное.

На мгновение обида проступила на лице Зузаны. Кэроу, или «похитительница зубов», она же «девушка на мосту» (кроме Мика и Зузаны, никто не догадывался, что это – одно и то же лицо), одно из своих преступлений совершила здесь, в Национальном музее Праги. По местным новостям показывали, как научный сотрудник светит фонариком в пасть слегка поеденного молью амурского тигра.

– Как видите, она похитила не клыки, а коренные зубы, – сказал он, оправдываясь. – Поэтому мы и не заметили. У нас нет причин заглядывать в рот экспонатам.

Кэроу была странным вором. Даже если бы Зузана не узнала ее по паре кадров из музея Филда, были и более веские доказательства, неизвестные полиции: девяносто альбомов с рисунками, которые сейчас лежали у Мика. С тех пор как Кэроу научилась держать в руках карандаш, она все время рисовала монстров, таинственные двери и