Дни чудес - стр. 20

Через раздвижные стеклянные двери я вхожу в фойе. Ярким темно-фиолетовым ковром и голыми серыми стенами он напоминает приемную в центре досуга года этак 1978-го. На стенах висят в рамках фотографии прежних постановок, включая сокращенного «Гамлета» (абсурдно, но спектакль шел семьдесят пять минут) и провальную музыкальную версию «Женщины в черном» по роману Сьюзен Хилл. Есть в фойе и небольшой бар с колченогими стульями, работавший как кафе, пока у нас хватало персонала для его обслуживания. В кассе, напоминающей ядерный бункер, стоит компьютер времен холодной войны, кое-как справляющийся с заказом билетов через Интернет. Мой кабинет находится наверху, рядом с туалетами. Это, в сущности, физическое воплощение моих мозгов – хаотическая сумятица театральных атрибутов и семейных воспоминаний. Каждая поверхность завалена справочниками турагентств, замусоленными номерами «Сцены» и папками со скоросшивателями, набитыми бог знает чем. На письменном столе восемь фотографий Ханны в рамках, начиная с той, где она, годовалая, сидит на сцене в пачке балерины, и кончая той, где она подростком сидит на сцене в футболке с принтом рок-группы «Joy Division». Я чувствую себя здесь весьма комфортно, отчасти благодаря своим воспоминаниям, отчасти благодаря дорогому вращающемуся креслу с высокой спинкой, которое купил мне совет, когда я убедил их, что страдаю приступами люмбаго. Мне пришлось два часа потратить на заполнение всяких бланков.

Мои контакты с советом графства, в сущности, минимальны. Пока я хожу на планово-финансовые совещания и не ставлю на сцене «Римлян в Британии» Говарда Брентона с голыми актерами, они нас не трогают. «Уиллоу три» – крошечный театральный аванпост на другой стороне галактики – что-то вроде «Звездного пути: Дальнего космоса 9», но с меньшими расходами на грим.

Пока включался мой компьютер, я выглянул в маленькое окно у письменного стола и как раз успел увидеть Теда, подъезжающего на велосипеде к входу. В вельветовых брюках и клетчатом блейзере, он напоминал местного лейбориста или лектора из Открытого университета. Всю жизнь он проработал бухгалтером на фирме пластмассовых изделий в Бристоле, а три года назад вышел на пенсию. Двое его сыновей уже давно выросли и живут отдельно, а Тед вынашивает грандиозные планы путешествия по Европе с женой Анджелой. В гараже под брезентом он держит старый мотоцикл с коляской «триумф», который давно собирается отремонтировать. Его мечтой было поехать на этом мотоцикле в Финляндию, чтобы увидеть северное сияние. Однако у сестры Анджелы развилось слабоумие, и им пришлось остаться дома. Итак, вместо того чтобы со стрекотом нестись к горизонту на классическом образце британской автопромышленности, Тед занялся волонтерской деятельностью для театра. Он говорит, что это заставляет его выходить из дому. Когда Генри Дэвид Торо писал: «Множество мужчин ведут жизнь, исполненную тихого отчаяния», то наверняка имел в виду Теда в брюках с велосипедными зажимами.