Дневной поезд, или Все ангелы были людьми - стр. 27

Словом, оба были на редкость искушенные шифровальщики – и в крупном, и в мелочах, и в том, что может быть мельче любой былинки, хотя по значению превышать гору Синай.

Вот и сейчас, шифруя инициалами имена попутчиков, Жанна хотела придать им видимость некоей таинственности, но тотчас усомнилась в своей затее. Ну что таинственного может быть в этой одинцовской дурехе Капитолине, сохранившей себя нетронутой девой до тридцати двух лет, да и в ней самой, чей инициал совпадает с сокращенным названием женского туалета!

Поэтому она тотчас расшифровала эти имена, вернула им первозданный вид.

Расшифровала и заскучала, поскольку делать было совершенно нечего. Не ложиться же спать в такую рань (на часах только одиннадцать). Пожалуй, самое лучшее – бросить своих попутчиков Г. П. и К. и присоединиться к курящим, поболтать с ними, а там, может быть, кто-то сподобится пригласить в вагон-ресторан, заказать графинчик под хорошую закуску, и тяжелое, как чугунные гири, время пролетит, взвихрится, упорхнет незаметно.

Но затем Жанна раздумала уходить, чтобы не делать такой царский подарок Капитолине. Она опытным глазом определила, вымеряла (как портниха вымеряет на глазок габариты клиента), смекнула, что той явно хотелось остаться наедине со своим Г. П.

Остаться в надежде, что ее-то он осчастливит обещанным рассказом, кого встретил на платформе и откуда у него столь странная бутылка. Жанна и сама была не прочь это узнать и рассчитывала, что своим навязчивым присутствием вызовет Г. П. на откровенность: никуда он, миленький, не денется.

Но чем дольше она тянула время, маячила у него перед глазами, вертелась и так и сяк, тем меньше оставалось шансов склонить Г. П. к этой самой откровенности. Он упорно молчал, не выпуская из рук свой портфель, словно у него там бомба или урна с прахом любимой матери.

Наконец Жанна не выдержала, судорожно раззевалась (как ни закрывала ладонью рот, не могла остановить зевоту), передернула плечами и изрекла:

– Я вас, пожалуй, покину. Ненадолго, а может, и навсегда. – Она никогда не умела отличить афоризма от парадокса, но это, пожалуй, был парадокс, иначе бы он так не озадачил Г. П.

– Это как же прикажете понимать?

– Понимайте как вам угодно, а мне покурить охота… Я, в отличие от здешней публики, – под публикой подразумевалась, конечно, Капитолина, – и курящая, и пьющая. Причем одновременно.

– Вы на что-то намекаете?

– Намекаю. Отгадайте, на что именно.

– Не стану я ничего отгадывать.

– В таком случае я подскажу, хотя вы, как я слышала, на экзаменах никогда не подсказываете. У вас в портфеле, кажется, был коньяк. Нектар, или божественную амброзэ, настоянную на травах, мы уже попробовали. За это примите нижайшую благодарность. Но теперь неплохо бы чего-нибудь покрепче. К примеру, коньяку. Слабо откупорить бутылек?