Дневниковые записи. Том 3 - стр. 46
И вот сейчас, когда в силу обстоятельств медицинского, социального и пр. характера мне пришлось ринуться в глубь по сути чужой мне среды, я почувствовал страшную опустошённость от своей несостоятельности. Простой пример, на днях случившийся: врач, не знающий русского языка, передал по компьютеру нашему семейному врачу обстоятельное письмо, касающееся моего состояния, связанного с головокружением, одновременно – мне в руки его копию. Он по телефону договорился, что тот меня сейчас же примет. Можешь представить моё состояние! Благо наш семейный врач – русскоязычный, и с ним у меня нормальные отношения. А часто в других подобных случаях бывает дискомфорт.
Наши дети по этому поводу чувствуют себя свободно.
Моё физическое состояние таково, что по улице я начал ходить с палкой, чтобы не качаться из стороны в сторону как бывало в добрые старые времена, но сейчас уже по другой причине.
Вот так «красочно» описал одну из сторон моей жизни. И всё же, как говорится: жив курилка, а это самое главное. Жду от тебя весточку более содержательную и в более радужных красках.
Белла передаёт привет с пожеланием оптимистичного здоровья, к чему и я присоединяюсь».
Матус, твое получил, открыв компьютер, будто по сигналу всевышнего, ровно в тот момент как ты его мне послал. Был поражен!
Сейчас занят, отвечу позже, хотя и писать-то нечего, поскольку дела у
меня, в принципе, все такие же, как и у тебя. Но все равно что-нибудь
напишу. Всем твоим привет.
Матус, дорогой! В продолжение вчерашнего. К сожалению, я могу все о себе изобразить твоими же словами и, более, даже с твоими же акцентам и переживаниями по поводу нашей стариковской жизни. Этого, вдруг совершенно неожиданно оказалось, удручающего времени жизни всего живого. Времени, о котором человечество, прекрасно зная жизнь, начинает осознавать лишь тогда, когда оно наступает в виде конкретных собственных личных негативностей. Такова, видимо, задуманная природой на основе «бесконечности» сущность всего живого, дабы оно творило вне забот о несчастном будущем, в полную силу текущих возможностей – и чуть ли не до самого конца своего земного существования. В противном случае нас ждал бы полнейший застой. А так, смотри, особенно на кого-нибудь (да еще от Власти), одной ногой уже в могиле, а бьется за свое «святое», будто впереди у него вечность. А потому ноем мы, во всю мочь, только тогда, как нас схватит, что называется. за нутро. Отпустит, тут же забудем – и опять пускаемся в борьбу, большую или меньшую, – не имеет значения. Я тут в день Победы подорвал ногу. Боли несусветные, почти не спал, таскался по врачам, а вот немного отпустило и, видишь, пустился в философию, будто в ней спасение. Правда, может, косвенная есть – на время хотя бы вот этого тебе писания. А вообще жизнь прозябающая. Нынче весной еще ни разу не выбрался в лес, ни прокатился на велосипеде.