Дневниковые записи. Том 2 - стр. 59
Третий случай. Последние дни перед пуском балочного стана. Зимний морозный день, нетопленый пролет цеха прокатки широкополочных балок. У меня мерзостный вид. Не то от масла, которое кругом льется и брызжет, не то от чего другого, морда красная, вся в пятнах. Появляется Кондратов, и сразу с хода спрашивает:
– Владимир Александрович, не холодно здесь, может Вам выписать какую-нибудь меховую куртку? Зайдите по приезде ко мне, мы это устроим. И он устроил (к слову, я ее потом использовал для других целей – своих продолжительных в те времена лыжных прогулок). Хотя и маленький, но опять директорский к тебе шаг.
Четвертый случай. Будучи по приказу ответственным за монтаж оборудования балочного стана, я обязан был периодически докладывать о его ходе лично Кондратову. Звоню ему раз часов в восемь вечера и сообщаю, о досадной неприятности, в которой мы абсолютно не виноваты, но выбираться из которой придется нам. У нас на стане, говорю, почти тысяча рольганговых двигателей и все они, по причине госстандартовской в то время чехарды поступили с размерами шпонок на валах, отличными от официально выданных нам данных, по которым мы изготовили свои под них муфты.
Наиболее рационально проблему эту можно разрешить за счет срочного изготовления спецшпонок. И я, по его просьбе, продиктовал новые их размеры по ширине и толщине, при этом попросил, во избежание еще одной ошибки, повторить все мною надиктованное, полагая, что он утром все равно заставит конструкторов сделать соответствующий эскиз для производственников. Каково же было удивление, когда на следующий день в семь утра раздался звонок, и Кондратов попросил выглянуть в окно и посмотреть, стоит ли там машина с заказанными шпонками и кое-какими другими нужными мне деталями, которые, воспользовавшись оказией, были отправлены, дабы не гнать еще машину и порожняком. Феноменальная в Кондратовском духе оперативность. Удивить – так уж удивить, чтоб потом вечно помнили и всем рассказывали, как он не представляемо быстро, в ночное время, организовал изготовление (причем – правильное изготовление) и доставку этих злополучных шпонок.
И, наконец, не могу не привести еще одну историю, уже чисто личностного, но настолько же впечатляющего свойства.
Мои родители всю жизнь, начиная с довоенных лет и до 1978 года, жили в коммунальной трехкомнатной квартире, занимая две комнаты, и когда нас было пятеро, и после, когда они остались там вдвоем. Третью комнату в квартире занимали, периодически меняющиеся, но почти всегда вполне симпатичные, одиночки, чаще всего женского пола. И вот в 78 году, в эту маленькую их десятиметровку, в нарушение санитарных норм, вселяют семью… из шести человек, а отцу с матерью, предлагают переселиться, чуть не в принудительном порядке, в явно их не устраивающую, ни по месту расположения ни по качеству, квартиру. Хождения отца по разным районным инстанциям с просьбами о предоставлении приличного жилья, либо подселения к ним, как прежде, одного двух человек, оставались безрезультатными. Тогда я, вспомнив о добром к себе отношении Кондратова и недавнем его переходе на работу в Облисполком, позвонил ему и рассказал о родительской проблеме. Что все делается как-то не очень справедливо по отношению к ним и, особенно, по отношению к моему отцу, участнику и инвалиду войны.