Дневники. Я могу объяснить многое - стр. 22

В тот день, когда я решил, что учебы (и Праги) с меня достаточно, ко мне явился гость – брат моей матери Пая Мандич, который жил в Будапеште. У меня с ним никогда не было особой близости, потому что Пая сделал хорошую карьеру в армии – дослужился до полковника, был богат и поддерживал определенную дистанцию между собой и бедными родственниками, в число которых входили и мы с матерью. Я сразу понял, что Пая приехал ко мне по делу, а не потому, что его вдруг обуяли родственные чувства. Так оно и вышло. Пая предложил мне работу на строительстве телефонной станции в Будапеште. Станцию строила Американская телефонная компания, которой руководил дядин приятель Ференц Пушкаш. Пушкашу были нужны знающие и энергичные инженеры, в первую очередь – электрики. Он приглашал их в Будапешт со всей Европы. Отсутствие у меня «полновесного» диплома Пушкаша не пугало. Он ценил знания. Пая, имевший склонность к хвастовству, расхвалил меня по-родственному так, что Пушкаш, еще не видя меня, уже дал мне место.

Разумеется, я согласился. Пая еще не успел уйти, а я уже начал собирать вещи.

Американская телефонная компания, по сути, являлась частью Компании Эдисона[39], в которой Будапешт входил в зону, контролируемую пражским отделением. А руководил этим отделением родной брат Ференца Пушкаша Тивадор. Дядя познакомил меня с ним, пока мы были в Праге. Так что если говорить по существу, то работа в Будапеште была началом моей работы у Эдисона.

Я сильно волновался. Начало карьеры! Нельзя ударить в грязь лицом. Нельзя подвести Паю, который за меня поручился. Хватит ли у меня знаний? Быстро ли я приобрету опыт?

Пая пригласил меня остановиться у него, но я отказался, потому что не хотел никого стеснять. Кроме того, живя у Паи, я был бы вынужден тратить попусту много времени. Совместные обеды и ужины превратились бы для меня в пытку, потому что я предпочитаю есть один и быстро, а в доме Паи соблюдались все предписанные приличиями правила, и, кроме того, Пая был любителем поговорить. Гостям нельзя уходить, обрывая на полуслове разговор с хозяином. Племяннику тем более нельзя так поступать по отношению к дяде. Поэтому я решил сократить наше общение до ежемесячных воскресных визитов. Этого, на мой взгляд, было вполне достаточно для выражения родственных чувств и соблюдения приличий. Свой отказ я объяснил тем, что мне для домашней работы нужна тишина. Пая не стал настаивать, потому что пригласил меня только из приличия.

Жилье – квартиру из двух комнат – мне помог найти Антал Сигети, с которым мы вместе учились в Граце. Антал был одной из немногих «белых овец», которые не принимали участия в моей травле. Отец Антала был известным в Будапеште архитектором, но Антал не пошел по его стопам, а, подобно мне, стал электротехником. Я был очень рад встретить Антала, который помог мне освоиться в Будапеште и с которым можно было обсуждать интересовавшие меня вопросы. В технических вопросах Антал разбирался так же, как и я. Он был достойным собеседником и хорошим, заботливым другом. Слегка омрачало наши отношения неистребимое желание Антала сделать меня спутником в хождениях по борделям. Он был невероятным женолюбцем и не мог поверить в то, что меня женщины совершенно не интересуют. Антал считал, что я просто стесняюсь. Что поделать – не бывает людей без недостатков. Зато когда я в очередной раз заболел, Антал окружил меня такой заботой, будто я был не одним из его многочисленных друзей, а родным братом.