Дневники памяти - стр. 9

Стены были увешаны то ли бархатными, то ли плюшевыми тонкими коврами с изображением плавающих в голубом озере лебедей и оленей, которые робко выглядывали из-за деревьев. Бесчисленные полки с пожелтевшими от времени журналами и книгами, подушки на односпальной кровати были бережно укрыты кружевной материей, несуразный телевизор, таращился на меня выпуклым экраном. За моей спиной из настенных часов в нелепом деревянном корпусе выскочила кукушка и три раза прокричала ку-ку.

– Прошу к столу, – прервал осмотр «музейных экспонатов» Эдуард Петрович.

Я изрядно проголодался и, пренебрегая этикетом и хорошими манерами, стал поспешно, с жадностью поглощать предложенное угощение. Гусь оказался восхитительным: нежное розовое мясо таяло во рту, а кисло-сладкий ягодный соус придавал блюду ресторанной изысканности.

– В канун Нового года принято загадывать желания, – тихим голосом проговорил мужчина. – У вас имеются желания, Иван?

Мысли водили беспечные хороводы в голове, и я не планировал придавать их огласке, но из набитого рта само собой вырвалось:

– Хочу новую жизнь! Такую, где все возможности еще впереди, – я помолчал и добавил, тише, – ну или сделать что-то, изменить мир. Наверно, хотите сказать: «Взрослый, а в сказки веришь…», – продолжил я и вызывающе посмотрел на моего собеседника.

– Отчего же, молодой человек, если сильно захотеть, то чудеса случаются. А позвольте поинтересоваться, чей мир изменить-то хотите?

– Да хотя бы свой, – еще на полтона ниже ответил я.

– Ну все, наелись – значит, пора, – воодушевленно проговорил Эдуард Петрович. – Идемте за мной, кое-что покажу. Но обещайте вести себя прилично и ничему не удивляться.

Я нехотя отодвинул тарелку, вытер салфеткой руки и рот и послушно проследовал за ним.

Мы шли по длинному коридору, а затем остановились у светло-зеленой, ничем не примечательной, деревянной двери.

– Готов начать новую жизнь? – с хитрым прищуром переспросил мой новый знакомый.

Я кивнул. Он открыл дверь, и мы вошли. Несмотря на мои прошлые опасения, за дверью не оказалось комнаты с расчлененкой. Там оказалось то, чего я вовсе не мог ожидать.

В первое мгновение я словно разучился дышать. Глаза выпучились и едва не выскочили из орбит. Волосы, казалось, ожили и зашевелились. За дверью была улица, а на улице… Весна! Птицы звонко чирикали на зеленых ветках, капель живо стекала по трубам с крыш и бодро барабанила по мостовой, ярко-желтое солнце слепило глаза.

Я потер глаза, ущипнул себя за щеку, повертел головой в разные стороны. Эдуард Петрович внимательно следил за моими действиями и улыбался.